* * *
А сама влюбилась в Жорика
И напрасно это сделала,
на огонь летишь как бабочка,
Ира, что же ты наделала?!
Жорик, он не скажет «барышня»,
у него душа задублена.
На огонь летишь как бабочка,
Ира, будешь ты загублена!
Жора тут был совершенно ни при чем. Но сочинять была очередь Натальи, и она, на него злая, вставляла его, где хотела. Имела право или по привычке. Их отношения к концу института совсем запутались. Она совсем ушла в депрессию, традиционно русским способом, даже заканчивать диплом не хотела.
И я был искренне рад, когда на втором году аспирантуры Наталья вдруг заскочила ко мне на кафедру проездом домой из Узбекистана. Была в хорошем и жизнерадостном настроении, пришла в себя, хотя загнали ее по распределению в Навои.
А на кафедре в МХТИ отличные дружеские отношения у меня сразу установились с Лидой, нашей единственной в группе лаборанткой. Иногда вместе сбегали с работы в кино, но гораздо чаще она мне помогала осваивать основные лаборантские приемы (сильно аукалось мое отлынивание в ЯТИ). И вводила в курс всех подводных течений на кафедре. Даже как-то в Ярославль на недельку вместе выбрались – она с моей подружкой и я с Садыком.
Она уже сбегала замуж за какого-то абрека и обожглась. Но потихоньку восстановила еще школьный роман, и в итоге второй раз вышла замуж за старого ухажера, к тому же закончившего МГИМО. И улетела с ним в Турцию, а я из стамбульского посольства как-то раз даже получил набор турецких марок фауны.
Ну а про нашу заведующую лабораторией и клюковкой Валентину Ивановну, которая теперь стала для меня просто дорогая Валентина, и говорить нечего. До настоящего времени встречаемся на кафедре как родные.
Также на протяжении почти 10 лет мы поддерживали очень тесные дружеские отношения с Татьяной Николаевной Кондратьевой (которую я уже неоднократно упоминал добрым словом, и еще упомяну, когда дойдем до квартирного раздела – в этом вопросе она фактически меня спасла).
По-моему, мы познакомились после конференции в гостинице Нижнекамска. Начало было интересное. Что-то выпивая, среди обсуждения всяких тем, в том числе и химических, стали перебирать любимые книги и вдруг поняли, что выбор у нас совпадает процентов на 80. Особенно меня удивило, когда мы радостно выразили свое одинаково восторженное отношение к малоизвестной автобиографической вещи «О, юность моя!» Ильи Сельвинского. Которая обоим легла на душу именно за атмосферу искренности, правдивости и поэтичности.
Событие это как следует отметили. Потом, когда я приехал в Казань, познакомился с кафедрой, на которой Татьяна работала, то неожиданно быстро нашел и общий язык, и точки соприкосновения по науке с ее шефом профессором и д.х.н. Александром Григорьевичем Лиакумовичем. С последним потом долго и хорошо вместе работали. А с Татьяной и ее мужем окончательно подружились. И в свободное время с удовольствием общались. То у них дома, где я останавливался, то на даче. Так и продолжалось во все мои казанские визиты.