Когда Джеки вспоминает об этом периоде, остается только отдать должное ее энергии, упорству, уверенности в своих силах и вере в любимого пока человека. Они жили на два фунта в неделю, а у Джеральда опять обострилась приобретенная в Камеруне малярия. И так бы все и тянулось, если бы она не заставила его выбраться из кресла и не загнала за машинку (буквально пинками в задницу – ее слова). Со стонами и вздохами, перемежающимися периодами мрачного молчания и злобного ворчания, он начал писать текст своего первого рассказа для радио.
А в итоге смешная история о том, как он охотился за волосатой лягушкой, оказалась настолько хороша и в тему, что автора еще и пригласили выступить с ней на радио. А главное – хорошо заплатили! И воодушевленный Джеральд с новым вдохновением под дифирамбы жены (исполняемые регулярно, с большой порцией грубой лести – для такого великого добытчика денег ничего не жалко) засел за свою первую книгу. Вдохновения хватило ненадолго. Он громко проклинал тот день, когда сел за машинку. Сравнивал писательскую работу с чисткой обезьянника, отдавая предпочтение последнему. Подключилась даже мама, которая решила стимулировать любимого сыночка тремя фунтами в неделю, лишь бы он завершил работу.
В результате все-таки появилась первая книга «Перегруженный ковчег», к радости близких встреченная восторженно и читателями, и критиками. И гонорар за книгу помог разделаться с долгами, пригласить машинистку и на волне оптимизма выдать следующее увлекательное описание своих поездок, включающих еще и Британскую Гвиану (оказалось, что писать, а тем более диктовать в миллион раз легче, чем тыкать в машинку двумя пальцами; как жаль, что я не могу себе это позволить). Ну и с оптимизмом взглянуть в будущее – ну, например, начать планировать следующие поездки.
А тут еще будущим читателям повезло, хотя вряд ли сначала так можно было расценивать заболевание Джеральда желтухой. Закрытый по этому поводу от всех контактов на карантин в своей комнате, лишившийся ежедневной порции алкоголя, посаженный на диету из паровой рыбы и сухариков, Даррелл разозлился на весь мир. И от такой гнусной реальности погрузился в воспоминания своего волшебного детства на Корфу. Вот так и сложились предпосылки для составления в уме детального и обстоятельно продуманного плана своего будущего бестселлера. Это была единственная книга в его первой семейной жизни, которую он творил с удовольствием и любовью.
Выздоровев и переехав в родовое гнездо в Борнмуте, он сразу полностью погрузился в работу и за 6 недель непрерывного труда перенес на бумагу все накопившееся в памяти за время вынужденного отшельничества. Это был труд подвижника, и близкие стали уже бояться за его здоровье. Когда он закончил книгу, то был близок к полному истощению. Название «Моя семья и другие звери» он придумал только в последний момент, и это был финальный штрих подлинного мастера. Только два месяца отдыха на островах Силли около Корнуолла в обществе все той же Джеки вернули его к полноценной жизни.