«Естественно, я отдала почти все свои сбережения, чтобы мы купили наш дом. Наш общий дом…
И теперь он почему-то говорит, что я его позорю своей работой. И как одеваться, чтобы я его не позорила. И куда ходить, и что говорить – когда мы встречаемся с его «директорами». Опять же – чтобы я его не опозорила».
С самого начала Зубов критиковал встречи Софи с ее друзьями и родными – под разными, часто надуманными предлогами. Забирал Софи с посиделок, провожал от дома до работы и обратно. Лишь в универмаге ей удавалось побыть одной, но потом стало ещё хуже.
«Вот он и уговорил меня уйти из «Меркурия». Он долго твердил, что работать там недостойно его жены, и я наконец согласилась, хотя искренне не понимаю, что тут плохого. Не руководство заводом, конечно, но зато деньги приносит.
Теперь целыми днями я сижу дома и, кажется, должна включить свои детородные функции на полную. Прямо он так, конечно, не говорит, но намекает достаточно.
Что-то в этом удушающее…»
Чувствуя свою власть, Зубов вскоре забрал у Софи все деньги и ввёл четкий расход средств, будто в заводской бухгалтерии. Если Софи не слушалась, он ее допрашивал, как провинившуюся секретаршу; если ошибка повторялась – отнимал машину и запирал дома. Еще через пару месяцев кошечка поняла, что Зубов наблюдает за каждым ее шагом. Его чёрный «ЗИЛ», похожий на металлического ворона, следовал за ней всюду, куда она бы не пошла; в телефоне звучали посторонние звуки, как если бы разговоры подслушивали.
«В какой-то момент – кажется, это было мартовское утро… он сказал мне приготовить ужин для вечерней встречи с директорами городских предприятий. У меня был приступ пуховой лихорадки, я долго лежала в постели, не в силах подняться и включить плиту… время шло, часы неумолимо приближались к приходу гостей, и я представляла, что будет, если я опять его «опозорю» – в лучшем случае очередной допрос, в худшем…
Часы пробили пять вечера, шесть… зажглись вечерние фонари… я все лежала и глядела в поток, и только минут за десять до его прихода я вдруг поднялась, накинула первую попавшуюся одежду и вышла из дома… я шла дворами, лесом, берегом реки – там, где он искал бы меня в последнюю очередь».
Сперва Софи обосновалась у брата, затем устроилась в «Телеграф» и сняла небольшую квартирку в Подкове. Все это время Зубов твердил друзьям и коллегам, что сам выгнал Софи, а теперь она мольбами, угрозами и любовными письмами пытается вернуться обратно. Потом угрозы посыпались градом, потом Софи подожгла подвал своего бывшего дома, а теперь едва не похитила Анжелу.