Солнечный луч, торопившийся выскользнуть из комнаты, казалось, прекрасно понимал то, что происходило. Те дары в виде Разума, Слова и Действия не были, увы, использованы, но грудой, словно древний хлам, пылились где-то в самом дальнем уголке, давно вытесненные совсем другими ценностями. В последний раз опалив своей огненной мантией поднимающийся к потолку вихревой поток мелкой пыли, луч, наконец, исчез, растворившись в утреннем беспокойном шуме проспекта.
Воздух больше не казался квадратным, ушли беспокойство и страх, затихли странные звуки, похожие на всхлипы какого-то гигантского насоса, а может быть, их просто заглушила вечная боль, принесшая с собой страшную картину. Картину, на которой мальчик, застывший в жутком отчаянии на берегу, напряженно всматривается в черную воду ненавистного холодного осеннего озера…