А то свидание мы не могли сорвать ни за что — оно было первым после нашего знакомства, после того, как мы вдвоем целые сутки слонялись по островам и плавням с золотым крестом, снятым Василом с церкви. Мне нужен был Васило — ничто другое меня не интересовало. Я сидела как на иголках за высоким столом, стоявшим посреди алтаря, — комсомольцев в Мокловодах было совсем немного, и на политграмоту мы ходили вместе с дубровскими в их церковь. В церкви в те годы давали спектакли, танцевали, ликвидировали неграмотность, устраивали всякие собрания — в школе часто не было керосина, а тут горели свечи, ребята обнаружили целый ящик… Вдруг вижу, из-за иконостаса в сопровождении двоих наших парней и Прокопа выходит девушка, ростом чуть пониже Прокопа и, что всем бросилось в глаза, в длинном голубом платье с оборками вместо вышивки на рукавах и вокруг шеи: в Мокловодах тогда носили сборчатые юбки, а платья — по большей части немаркие, черные — начали входить в моду только в тридцать шестом — тридцать седьмом году, причем по инициативе (поймите меня правильно) женского совета, который в те годы возглавляла я.
Соня (а это была она) поздоровалась, наклонив голову и чуть заметно присев (кое-кто прыснул, потому что отродясь такого не видывал), смело взошла на амвон и остановилась. Я не очень хорошо видела лицо поповны, но глаза ее, мне показалось, сверкнули по-доброму, когда она посмотрела на комсомольцев и на актив. Кто-то из наших сказал, что сегодня, в виде исключения, из-за болезни Лядовского Прокопа Власовича нам дочитает книгу Ленина «О кооперации» любезная София Васильевна, дочь покойного попа Антоновского…
А вот полюбили ли они с Прокопом друг друга именно в тот вечер или раньше — этого не скажу, потому что любовные ласки (и дозволенные, и недозволенные), как известно, все мы храним в тайне… Вот и думай-гадай, коли голова на плечах есть, когда и как это произошло. Я считаю, что узнать «как» — вам тоже было бы не лишне. И он и она, конечно, помнят все досконально, ведь первая любовь — самое прекрасное из всего, чем живет сердце. По-моему (только вы поймите меня правильно, потому что как раз это утверждала Соня, когда я однажды принесла ей муки на пасху), так вот, по-моему, мы, женщины, живем больше сердцем, чем разумом.
Соня и потом бывала у нас, читала выразительно и серьезно «о некоторых перегибах в кооперативном плане преобразования сельского хозяйства на социалистических основах путем постепенного добровольного кооперирования мелких единоличных крестьянских хозяйств». Приходить к нам ей нравилось: ведь она поселилась и жила в церковной сторожке, одна в четырех стенах. Эту буржуйскую сторожку пожалели и не развалили будто бы потому, что в ней останавливался и жил несколько дней отец Прокопа, военфельдшер Влас Лядовский, лекарь-подвижник, боровшийся с тифом в тысяча девятьсот двадцатом году.