Да, так с этой-то полоски получали они несколько связок конопли. За зиму Домаха, бывало, напрядет кусок полотна, а то и больше. Выбелит в пруду, вот и хватит младшенькому на пеленки, а троим старшим на штаны. И не только на свою семью пряла Домаха. На базаре ее полотно знали: пряжа была ровная, тонкая. Спросят иной раз, как это ей так удается, под какую песню нитку выводит. Улыбнется тихонько. Из-за прядения у нее глаза портились. К утру до того покраснеют, опухнут, не глаза — щелочки, родных детей еле различает. А вечером с конюшни придет — она конюхом работала — и опять за прялку. И все потому, что одна, потому что солдатка. Никифора и после войны из сибирского госпиталя долго не отпускали: глаза на фронте лишился, пришлось искусственный вставлять.
Как-то накануне весны Домаха продала что могла и послала деньги в сибирский госпиталь Никифору на дорогу. А сама совсем ослабела, слегла, так и не дождалась своего солдата… Ходил Никифор в сельсовет, чтобы позволили перенести Домаху на более высокое место…
…Ну вот, значит, после Свиридовой взбучки этот гад фашистский, Нименко то есть, набросился на Федора на Лукьяновича: дескать, только ты подбил на такое Свирида, не иначе. Вы с ним одним миром мазаны. И давай ему вспоминать тех телят, которых угоняли на восток. Случилась тогда между Федором Лукьяновичем и Нименко большая стычка. В тот год, всем памятно, почему-то не вязалась в стручки фасоль. Немцы еще не пришли, но из-за Днепра сплошной лавиной двигались и люди и скот — все страшились нечистой силы. Федор и Прокоп отправили первую партию колхозного скота куда-то в Валуйки, за Оскол. А теперь Федор готовил в путь-дорогу молодняк, согнал его на остров Качала, где лесником был Нименко.
Телята побрели без пастуха через Сулу к хутору, а Федор вроде замешкался: горько и страшно стало ему от стенаний, доносившихся с другого берега, от молчаливого прощания с животноводческим лагерем, с куренем, где на полу так много душистой травы, с почти обнаженными деревьями, с пустыми гнездами. Как вдруг — псина Якоба Нименко. Видать, и он где-то поблизости. Послышалось жалобное мычание. Теленок отбился от стада, что ли? Подошел Федор к воде, видит… Якоб теленка от берега палкой отпихивает, маленького такого теленочка, верно, с беженцами шел на той стороне. Как он, бедняжка, через Днепр сумел перебраться, как сил хватило? Шейку вытянул, ушки уже на воде лежат, глазами своими смотрит, смотрит, как дитя, оказавшееся в опасности. А он его… палкой от берега отпихивает, чтобы ногами в дно не уперся…