— Как у Лукии косы… — произнес вслух Протасий и оглянулся. Долго тер глаза, словно запотевшие окна, долго-долго, даже слезы выступили. Он хотел избавиться от человека там, на небе, но облако сохраняло прежнюю форму, не спеша рассеять иллюзию. Протасия бросало в жар и холод, он изо всех сил пытался отвлечься и, чтобы успокоиться, начал вспоминать те годы, когда им с Лукией жилось славно, как детям…
Как они впервые встретились? Протасий возвращался в родное село. Приближался к нему сторожко, будто чужой. Уж сколько лет, как ушел отсюда, ничего не слышал о доме — жил в далеких приморских поселках. А как не стало родителей, решил воротиться — незачем оставаться одному на чужбине…
Вот шел он в тот день, размышляя, каково-то все сложится в отчем краю, как вдруг догоняет его плотная девушка в легком платье. Шагала она быстро, почти вприпрыжку и тянула за собой санки с хворостом. Поздоровалась, не останавливаясь, и хвать у Протасия его дорожную котомку. Положила ее на хворост, а сама пошла рядом, весело улыбаясь. Протасию кровь бросилась в голову от такой дерзости, бешено заколотилось сердце. Открыл было рот, чтобы ляпнуть этой курносой девчонке что-нибудь обидное, язвительное, да промолчал, потому что она, словно разгадав его намерение, начала рассказывать, как позавчера хоронили с попом деда Махтея. В воскресенье напился прямо из бидона снятого молока со льдом, а в среду помер. Хотел что-то сказать детям, но не мог вымолвить ни словечка, только корчился и хрипел. Потом застонал, начал рвать на себе рубаху и скончался…
А еще у них Явдохе Драгунке прислали грамоту из Полтавы и дали крепдешину на платье, потому что она каждый месяц много молока надаивает… Клуб построили очень красивый, школу новую, а детей нет, молодежь-то из села уходит… Вот так и живем.
Теперь лишь Протасий — вроде бы со зла — перехватил веревку от санок и так дернул их к себе, что самому стало жаль девушку: она прямо-таки оторопела. Ему бы извиниться, а он вместо этого только спросил:
— Сама-то ты кто такая?
— Разве не слышал? Про меня все знают. Я — Лукерина из-под Полтавы… Люди зовут меня просто Лукия. Убежала из колонии…
— Живешь-то при ком?
— Да при людях, вот уж третью зиму… То детей доглядаю, то огороды пропалываю… Одежу чиню, скотину пасу, хаты мажу. Сказки придумываю. Хочешь — расскажу…
Протасий впервые открыто и доброжелательно посмотрел на девушку. Красивая, веселая, совсем еще ребенок. А ему уже… тридцатый.
И вот, немного времени прошло, прибегает как-то Лукерина к Протасию в сарай, где он поначалу жил и мастерством занимался.