– Годы научили меня не брать в расчет предчувствия, я причин доискиваюсь, и не в снах, а в людях. Долго ли ты хлебосольствовал, Эйнав?
– Ум у тебя, Мири-Милка, пронзительный, и хитрить с тобой бесполезно. Я несколько дней удерживал гостей, все серебра ждал, хотел отдать долю Цадоку, отправить с ним Дину и покончить с делом! Вижу, однако, Цадок скукой мается. Зачем зятю досаждать? Чтоб ублажить его, я сказал, мол, причитается тебе от наследства четвертая часть и назвал величину ее. Хотел обрадовать и добавить терпения. Он сначала задумался, потом просиял и сказал, что дела важные его зовут, и он приедет и возьмет денежки в другой раз. А поскольку дороги нынче опасные, прихватит с собой Ярива. Я проводил их в путь. Поцеловал Дину на прощанье, и на сердце тревожно было. А ты говоришь, Мири-Милка, что предчувствиям верить нечего…
– Благодарю, тебя, Эйнав. Твой рассказ поможет рассеять тьму злых умыслов. Мужайся. Я сострадаю тебе. Мир дому твоему, и надейся на Бога.
С этими словами Мири-Милка покинула несчастного отца. Уселась в колесницу и по дороге домой размышляла.
“Жаль Эйнава. Однако, каков чадолюб! По дочери плачет, а ведь придумал, как ее из дома отослать, и денег не пожалел! Отцы в большинстве скорее о себе пекутся, чем о детях, а если и любят отпрысков – то неумело. Не верил Эйнав зятю, а все ж спровадил c ним родное дитя, лишь бы с глаз долой. Потому и был с Цадоком ласков, гостеприимен – опасался, что тот передумает Дину забирать. На погибель бедняжку обрек. Жениться захотел! Саврас-то старый, а к сладкому тянется – так что ли он сказал? Знает свою вину – уже хорошо!”
“Туман становится прозрачней. Цадок как узнал, что Эйнав получает наследство и с ним готов поделиться, смекнул, в чем замысел тестя: забирай Дину и получишь деньги! Решил про себя, мол, главное – серебро в свою казну сложить, а как снова от наложницы избавиться – нехитрое дело придумать.”
“Когда же услыхал Цадок, что Эйнав ему назначил четверть, и сколько она весит в серебре, разгорелась в нем алчность, и он возжелал вместо части – целое. Теперь понятно, отчего хитрец заторопился уезжать. Смекнул, если при нем привезут желанные мешки, то на глазах у свидетелей ему всем богатством не завладеть. Лучше приехать в другое время. Запугает тестя и отберет все деньги. А если тот заупрямится, то придется силу применить, а то и убить скупца! Вот зачем левиту потребуется молодой и сильный слуга – в подмогу! Жаль, конечно, но придется помощнику чуток отделить!”
“Цадок принужден был сообщить свой план Яриву, а тот, конечно, не мог не слыхать, сколько левиту обещано. Наверняка слуга задумал убить хозяина и присвоить себе сокровище сразу после ограбления Эйнава. Вот откуда Ярив возьмет серебро на могар и на подкуп насильников! Деньгами он откупил от беды себя, Нааму и Цадока!”