Глава 8 Шимшон и Длила
Учиненный Шимшоном разгром заклятым недругам произвел глубочайшее впечатление на оба враждовавших народа, на виновника торжества победы и на всех прочих героев этой правдивой повести. Возможно, неизгладимости достигнутого эффекта способствовала диковинность орудия избиения – подобранная Шимшоном на земле ослиная челюсть.
В сердцах филистимлян смешались ненависть, страх и уважение к силе. Они затаились, притихли, отступили с завоеванных позиций, и праздник владычества сменился буднями искания компромиссов.
Почва под ногами иудеев обрела относительную твердость. Расположение простых людей к Шимшону стало поистине всеохватным. Соплеменники превозносили его, но уколы совести за постыдное посольство мешали разгореться в полную силу пламени любви. Совет мудрецов заявил, что подвиг героя явился воплощением Божьей воли и в завуалированном виде был предсказан Советом.
Маноах и Флалита сияли родительским счастьем: “Отпрыск жив и здоров. Правда, безбрачен, деток не породил и снова взялся за беспросветный труд исправления человечества, но ведь молод он, поумнеет и наверстает!” Не упрекнем отца с матерью за важничанье – ходили по Цоре, задравши нос. Кто еще мог похвастаться таким сыном?
Вчерашние господа вернули Маноаху и Флалите отобранное имущество и возместили ущерб. Родители Шимшона построили сыну дом на полпути меж Цорой и Тимнатой. Место удобное – близко и к своим и к язычникам. Ни те, ни другие не отличались праведным поведением, и часы досуга редко случались в обители судьи.
***
Первое время после громкой победы Шимшон в охотку винил, оправдывал и наставлял. Когда не помогали слова – убеждали мускулы. В судейском деле это приемлемо: не важно, прям ли, крив ли путь к утверждению законности – надо дойти до конца.
Язычники, казалось, смирились с уздой. А иудеи меньше бродяжничали и больше трудились. Шимшон отправлял крепких парней в ученье к кузнецам филистимским. Собственные мечи и копья защитят надежнее древних союзов.
Годы шли и уносили с собой первоначальный избавительский пыл назира. Пахдиэль с сожалением отмечал, что иудеи много охотнее осваивают железоделательное ремесло, нежели покидают торную тропу греха ради ухабистой дороги праведности. Ангел винил в этом Шимшона. Его холостяцкая петушиная жизнь, возможно, не подавала доброго примера единоверцам. Однако опровергнуть сие предположение не труднее, чем доказать. Раздраженному фактами эмиссару небес неизменно вспоминались слова Второго друга: “Вождь – человек, значит, не без изъяна… Внушением не одолеть жестоковыйности…”