– Тебе нравится?
Даша ничего не ответила, только едва заметно кивнула.
– Тебе нравится. Я хочу, чтобы ты получила удовольствие от первого секса. Радуйся, что это случится не с неопытным мальчишкой, а со мной. Я знаю, что нравится женщинам.
И он снова опустился вниз. На этот раз ласкал ее быстро, неистово. В какой-то момент она сдалась окончательно и у нее в животе рос, увеличивался, зрел комок тепла. Наконец он достиг небывалых размеров и взорвался, парализовал ноги, спину и всю ее волю. Даша не издала ни звука, она только судорожно дышала, пока оргазм не стих.
– Ты хорошая девочка. Теперь иди сюда.
Он притянул ее голову к животу, заставляя взять мягкий вялый член в рот. От запаха рот мгновенно наполнился слюной и к горлу подкатила тошнота. Она сглотнула, обхватила его рукой, закрыла глаза и пересилила себя. Он держал ее за голову крепко, не давая шанса отстраниться, двигался быстрыми толчками. Из глаз выступили слезы. Она вырвалась из его рук, сглотнула дурноту и задышала медленно, глубоко.
Профессор встал с кровати, пошарил в кармане брюк и выудил оттуда презерватив. «Экий джентльмен, – пронеслось в голове у Даши, – а я об этом даже не подумала»
Он снова подошел к ней, обхватил обеими руками и перевернул на живот и поднял на четвереньки. Задержался на доли секунды, провел пальцами по ягодицам, а затем приступил. Ее моментально наполнила боль, тягучая, ноющая. Брови сошлись на переносице и она прикусила палец, чтобы не застонать. Она чувствовала, как из нее струится стыд, заполняя собой все пространство комнаты. Она позволила ему делать все, что он хочет, хотя каждое его движение отзывалось болью. Пока Бекк исступленно впечатывался в нее, какая-то часть Даши отделилась от ее сознания, покинула спальню и побрела по квартире. Из крана в ванной капало, на кухне гудел холодильник, на пафосных узорчатых обоях тихо тикали дизайнерские часы. Она заглянула в мельком увиденную гостиную, рассматривала массивный светлый диван и огромный плоский телевизор на стене. Стоя у окна, отколовшаяся часть Даши отодвинула прозрачную вуалевую занавеску, потрогала колючие массивные ветки стоявшего на подоконнике алоэ, и посмотрела на улицу. Снег все еще шел, наряжая грязные улицы в белые одежды. Проспект шумел, но стеклопакеты не пропускали звуков с улицы. Машины, сверкая разноцветными боками, сновали по нему, словно туча мошкары в летний полдень. Время от времени отколовшаяся часть Даши задерживала дыхание, прислушивалась, чтобы понять, по-прежнему ли это происходит. Услышав глухой стук остова кровати, хлопки кожи по коже, она снова поворачивалась к окну и смотрела на падающие хлопья снега.