Глава 21
Вера Васильевна сквозь окно проводила взглядом черный «Вольво», медленно сдающий задом и оставляющий глубокие колеи в рыхлом, нечищеном неделю снегу. Она подняла правую руку и медленным, будто вымученным движением, перекрестила удаляющуюся машину. О чем она думала, стоя у окна и теребя сухими сморщенными руками пуговку своей вязаной разноцветной кофты? Пришло ли ей в голову, что если бы она в свое время решилась на такое же безумство, то смогла бы спасти и мужа, и старшую дочь? Боялась ли она совершить другой отчаянный поступок, ведь ей кто-то однажды сказал, что искупить проклятье можно собственной смертью? Или ей казалось всю жизнь, что она не имеет на это права, особенно после гибели мужа? «Не смей умирать, не смей замыкаться в себе», – твердила она как молитву каждое утро, – «Ты обязана жить ради них». Долго, слишком долго она закрывала глаза на то, что реяло над нею и ее семьей, на то, что ломало судьбы ее дочерям, делала вид, что проклятия не существует, играла в игру под названием «нормальная жизнь». Но сейчас ее гнев, унижение и боль захлестнули с новой силой, прорвали плотину, тщательно выстраиваемую годами, и вырвались наружу. Даша, Дашенька… Она все пыталась представить себе, что чувствует эта девочка, решившая голыми руками бороться за свое счастье. Как же ты справишься, милая? Откуда в тебе столько отваги?
Вера Васильевна прижала рукой внезапно заколовшее сердце, сощурила сухие глаза и упрямо поджала губы. Потом повернулась и пошла в сени, накинула на голову шерстяной платок, застегнула рабочую куртку, ноги сунула в валенки в черных, заляпанных грязью галошах, выволокла на улицу и поставила на санки сорокалитровую флягу с чуть плескавшейся на дне водой. Она покатила их в сторону колодца, тяжело ступая по снегу.
У колодца все та же толстая баба по прозвищу Морковина тяжело прокручивала ручку барабана, ухватила ведро за дужку и плюхнула его на обледенелый сруб колодца. Рядом стояла ее хромая соседка Галка Рупьдвадцать и они оживленно что-то обсуждали. То ли Морковина пришла за водой уже второй раз, то ли так зацепилась языком с Галкой, что никак не могла уйти, было неясно. Вера Васильевна тяжело вздохнула, понимая, что расспросов не избежать, но вода была нужна срочно, поэтому она помедлила секунду и двинулась к женщинам.
– Васильна, а Васильна. Здорово, – добродушно протянула Морковина, расплываясь круглым одутловатым лицом в улыбке.
– И вам не хворать, – как-то неестественно и торопливо ответила Вера Васильевна, хотя ей хотелось молча отвернуться, как будто от одной только доброй воли этой коренастой женщины с помятым лицом зависело ее право находиться здесь.