В один момент среди выстрелов, криков, огня и крови ее окутала тьма. Черный Монах начал истончать ее всем своим телом. Она пыталась убежать, но все равно заблудилась в облаке тьмы. А потом… потом тьма закралась ей в сознание, и она провалилась во мрак.
Очнулась уже здесь, в том углу на холодном каменном полу темной камеры. От свободы ее отделяли металлические прочные черные прутья. Она ничего не могла с ними сделать. Прутья покрывал наросший мох и капли влаги. В этом помещении не было ни одного источника света или окна. Именно поэтому она не могла с уверенностью сказать, день сейчас или ночь.
При всех этих обстоятельствах она знала, где сейчас находится. Это Небесная Резиденция. Она в плену у Патриарха.
Но почему?
Почему ее не убили, а оставили в живых?
Она кому-то зачем-то нужна… но кому и зачем?
Она в очередной раз с силой сжала прутья решетки. Ее дико бесило то, что она сейчас здесь, взаперти. Она не знает, чем закончилась битва во Дворце, и что ее друзья намерены делать дальше. Одно она знала наверняка. Если они попытаются ее освободить, то попадут в ловушку. Патриарх, если ее похитил, рассматривает это, как вариант развития событий. Он точно готов к прибытию незваных гостей.
– Черт!
Ее голос утонул в пустоте и тьме.
Нужно выбираться. Но как? У решетки есть дверь. Замок. И у кого-то должен быть ключ. Здесь нет стражников. Никаких гвардейцев. Просто пустой коридор и ее пустая камера в два квадратных метра.
С каких это пор в Небесной Резиденции есть тюрьма? Признаться, она давно не была на парящем острове. Что ж… что она знает, то, чтобы добраться до Хайронделла ей придется воспользоваться канатной дорогой.
Какие у нее шансы, если она выберется из камеры? Что дальше? Побежит по коридорам Небесной Резиденции сокрушая всех встречных гвардейцев своей силой? Или прокрадется, словно тень? Словом, для нее оба эти варианта подходят.
Но как выбраться из камеры?
– Проклятье!
Больше всего она боялась, как бы Лео и Анна не натворили глупостей в ее отсутствие. Как показала практика, обычно так оно и происходит.
Впервые за долгое время она почувствовала голод. Неприятное давно забытое чувство. Конечно, она сильно сомневалась в том, чтобы здесь ей предоставили обед из трех блюд… да что там! Даже заплесневелую корку хлеба не бросят.
Больше всего ее пугала мысль, что может быть уже поздно. Она, определенно, не может задерживаться здесь надолго.
Нужно бежать как можно скорее. При первом же шансе.
Все, что ей нужно, так это…
– Очнулась, наконец то…
Это не ее голос. Почему не ее? Потому что она не открывала рот. А почему он должен быть ее? Голос женский.