Предложенную им игру было так легко принять, что она покорилась ему безропотно, не заметив, как оттаяла и расслабилась. Но он это почувствовал, его нежность сменилась страстью, в которую впервые вкралась властность, и стал обращаться с ней так, словно она принадлежала ему сердцем, душой и телом, и не только те недели, что он провел в ее доме, но и всегда – прежде, сейчас и в будущем. У него не было прав на нее, но Эллен доставляло ни с чем не сравнимую радость чувство, что этот мужчина не просто ее любовник, как называл его отец Тук, не скрывая презрения к ним обоим. Джеффри – ее защитник, мужчина, принадлежать которому – честь, а не позор.
– Если бы он вдруг согласился нас обвенчать, неужели бы ты обвенчался со мной? – шепнула Эллен сквозь дремоту, пристроив голову на плечо Джеффри и чувствуя тяжесть его рук, скрещенных в запястьях у нее на груди.
– Без всяких сомнений и колебаний, – услышала она и не смогла удержаться от нового вопроса:
– Зачем тебе это понадобилось?
Джеффри скосил на нее глаза и улыбнулся, но Эллен, чьи глаза оставались закрытыми, не увидела этой улыбки.
– Чтобы очистить тебя и себя от греха, разумеется!
Она улыбнулась и, уже засыпая, подумала: как это похоже на Джеффри! На Кристиане он женился из сочувствия и жалости, а с ней едва не обвенчался ради спасения ее души и отпущения собственных грехов. Мысль о том, а как бы она себя повела, если на месте отца Тука был бы другой священник, и Джеффри твердой рукой повел бы ее под венец, Эллен в голову не пришла. Брак с Джеффри казался ей невероятным, попросту невозможным. За время, проведенное с ним, она настолько привыкла жить сегодняшним днем, что не задумывалась о будущем. Проживать в полную силу каждую минуту, не вспоминать прошлое, не заглядывать в завтрашний день было таким счастьем, которого Эллен прежде не ведала. Она всегда о чем-то вспоминала или чего-то ждала, пропуская сегодняшний день как неизбежность, связывавшую то, что минуло, с тем, что должно было начаться. Когда наступило утро, Эллен, повинуясь недавно укоренившейся привычке, встретила новый день, не вспоминая о дне минувшем.
Джеффри, напротив, все чаще и чаще задумывался о будущем, и именно в связи с Эллен. На исповеди он согласился обвенчаться отчасти из озорства, предвкушая ее удивление. Но по мере того как один день сменялся другим, намерение жениться на Эллен становились все более и более серьезным. За два месяца, что он провел рядом с ней, Джеффри почувствовал, как его наконец-то отпустило напряжение, в котором он жил все годы, служа сэру Гаю, – неимоверное, подчас лишавшее сил. Лишь благодаря Эллен, ее нежности и заботе он осознал всю бездну постигшей его усталости.