Ее признание было встречено самым веселым и радостным оживлением.
– Тогда тем более надо поднять кубки за здоровье нашей Эллен!
– Жаль, отца Тука сейчас нет в Веардруне, чтобы поздравить и его!
Недовольно поморщившись, Джон вскинул руку.
– Перестаньте галдеть, как стая сорок! – сказал он, повысив и без того мощный голос. – Сначала дослушайте все, что она хочет сказать.
Добившись тишины, Джон вновь кивнул Эллен. Она сделала глубокий вдох и ровным голосом произнесла:
– Вы все неправильно поняли! Отец моего ребенка – Джеффри, тот, кто командовал ратниками Гая Гисборна.
На этот раз никто не сказал ни слова. В зале воцарилась мертвая тишина. Даже Кэтрин и Элис притихли. Мартина изогнула тонкую бровь и посмотрела на Эллен с непонятным любопытством, словно видела ее в первый раз. Лица бывших стрелков посуровели, глаза стали настороженными и отчужденными. Они молча смотрели на Эллен, и, глядя на друзей, Эллен на себе поняла, каково было Марианне вот так же стоять перед ними, когда ее обвиняли в предательстве. Крепко стиснув зубы, она заставила себя остаться спокойной, продолжая держать голову высоко и отвечая на взгляды прямым и открытым взглядом.
– Судя по тому, что рассказывал осенью Джон, он лежал пластом после встречи с медведем, – наконец сказал Алан, нарушив общее молчание. – Значит, речь о насилии над тобой не идет.
Эллен утвердительно кивнула.
– Тогда как могло получиться такое?
– Само собой, – ответила Эллен.
Вновь повисло тягостное молчание, пока из-за стола не поднялся Эдгар.
– Мэт, ты сидишь ближе всех – дай Эллен свой табурет. Почему она стоит на ногах? Все же слышали, что она в тягости! – сказал он с плохо скрываемым возмущением. Когда Эллен опустилась на табурет, подавив желание вцепиться в него пальцами что есть силы, Эдгар предложил: – Говори, Нелли.
Эллен, готовясь к разговору с друзьями, выстроила в голове целую речь в защиту Джеффри, собираясь рассказать все, что узнала о нем. Но сейчас она вдруг почувствовала нежелание пускаться в долгие объяснения, оправдывать Джеффри, а с ним – и себя. Он не стал бы оправдываться, и она не будет. Поэтому она только и сказала:
– Джеффри – хороший и добрый человек, его нельзя и близко сравнить с Гаем Гисборном.
– И это все, Нелли? – хмыкнул Алан. – Больше тебе нечего сказать нам? Что же натолкнуло тебя на мысль о его доброй натуре?
– Он был со мной на нашем кладбище. Будь его сердце злым, он никогда не попал бы туда.
Джон обвел друзей очень выразительным взглядом, но Дикон отмахнулся:
– Все эти древние заклятия – в них больше вымысла, чем правды.