– Почему он погиб? – спросила я.
– По причине своей непомерной алчности и женолюбия.
Дядя Гесберт и женолюбие?! Ведь он был епископом!
– Ты плохо знаешь своих родственников, – усмехнулся Гай. – Твой дядя Гесберт удержу не знал в плотских утехах, лишь напускал на себя постный вид. Клюнул на юную красотку, а налетел на стрелу!
– Дядя Гесберт был образцом добродетели! – крикнула я, задохнувшись от возмущения.
– Этот образец добродетели частенько предавался самому разнузданному разврату, – рассмеялся Гай. – Я мог бы много рассказать тебе о том, каким он был на самом деле.
– Не трудись! – отрезала я. – Все равно не поверю ни одному дурному слову о нем!
Гай насмешливо фыркнул и лениво пожал плечами:
– Твое дело. Продолжай и дальше жить в мире иллюзий.
Дни мелькали, похожие один на другой, пока не пришло известие, что король Ричард облек графа Хантингтона властью своего наместника в Средних землях. Получив эту весть, Гай вышел из оцепенения, в котором пребывал, впал в неистовую ярость, разгромил свои покои и напился до бесчувственного состояния.
Еще через несколько месяцев я услышала от служанок, которые умудряются знать все обо всех, что леди Марианна родила дочь. Признаюсь, это известие вызвало у меня злорадные чувства. В моих глазах она оставалась дурной женщиной, а теперь вдобавок ущербной. Должно быть, граф Роберт испытал разочарование и пожалел, что взял ее в супруги. Но стоило мне так подумать, как в то же мгновение вспомнились их голоса, прозвучавшие эхом:
– Моя леди!
– Мой лорд!..
Нет, поняла я, он никогда в ней не разочаруется, как и Гай никогда не оставит мысли о ней. Дядя Гесберт назвал ее ведьмой – ведьмой она и была, напуская на всех свои чары, не щадя никого!
Когда я прошла очищение после родин, Гай снова начал наведываться в мою постель. Прежде у нас была общая спальня, но пока я носила Лайонела, Гай распорядился ее переделать, и теперь каждый из нас ночевал отдельно. Он приходил ко мне раз в неделю и очень редко оставался до утра, исполняя супружеский долг молча, без единой ласки или поцелуя, только что не стискивал зубы, словно я внушала ему отвращение. Так прошел год, и Гай объявил, что поскольку я за целый год не понесла, то он больше не видит смысла продолжать супружескую близость со мной.
– Возможно, удостаивай ты меня более частыми посещениями, я бы уже носила под сердцем дитя!
– В том, для чего другим хватало единственного раза, ты оказалась такой же неумехой, как и в остальном, – ответил он.
Впервые мне захотелось отплатить ему той же монетой, и я сказала Гаю в лицо, шалея от собственной дерзости: