– Берите нашего извозчика и поезжайте на Кузнецкий мост, – сказал подполковник. – Я дам вам адрес одного магазина, его хозяин сделает хорошую скидку. Представитесь от меня, он обслужит в кредит.
– Неловко в кредит.
– Это не прихоть, а служебная необходимость. Выберите что-нибудь неброское и в то же время теплое и практичное. Действуйте!
В силу этих обстоятельств Ушаков и оказался вне стен бывшего Английского клуба. На Кузнецком мосту его приняли весьма приветливо, как только он назвал фамилию помощника начальника контрразведывательного отдела. Хозяин магазина извинился за кое-какой, по его словам, беспорядок («Вернулись из Ростова, обживаемся заново»), помог с подбором одежды и примеркой.
Итогом общих хлопот стало приобретение офицером недлинного зимнего пальто, вроде того, которое было на польском шпионе Шумском, только не клетчатого, а темно-серого, с обычным воротником, бурой меховой шапки, серого шарфа, черных брюк, носков и теплых ботинок с тупыми носами, в тон головному убору. В этом наряде контрразведчик вполне мог сойти за гражданского служащего невысокого ранга.
– Возьмите еще перчатки, господин капитан. На вас сейчас офицерские, – подсказал ему коммерсант.
Ушаков поблагодарил и попросил счет.
– Не желаете сразу переодеться? – спросил хозяин, рекомендованный Николаевым.
«Почему нет? Привыкну немного, и ботинки надо разносить», – подумал Ушаков.
Оставшись в форменном кителе, он быстро заменил остальные части обмундирования на штатскую одежду и обувь. Документы переложил во внутренний карман пальто, револьвер – в боковой. Шинель с портупеей и кобурой, офицерский шарф, папаху, галифе, сапоги хозяин магазина аккуратно упаковал в матерчатый сверток. Штабс-капитан вручил вещи извозчику, а сам решил дойти до министерства пешком. С покупками он управился быстро, и времени для такой прогулки хватало.
В прошлый раз он посещал Москву два года назад, в январе восемнадцатого, когда возвращался с фронта после демобилизации. Его полк фактически прекратил существование даже раньше, почти сразу после перемирия с державами Четверного союза17. Город тогда еще не стал столицей красной России, носил многочисленные следы жестоких октябрьских боев и, кроме того, был завален нечищеным снегом и шелухой от семечек. Над ним ощутимо витал дух подавленности и ожидания перемен к худшему.
Не задерживаясь среди его мрачных улиц и площадей, Ушаков проследовал тогда к себе в Самару. Он регулярно ловил косые взгляды разномастных личностей уголовного вида, и патрульные «красногвардейцы», останавливавшие его, внешностью сами мало отличались от уголовников. Впрочем, обошлось без эксцессов: у штабс-капитана имелся мандат, в котором фиолетовыми чернилами было написано, что податель сего законным образом возвращается с империалистической войны.