– В любом случае адмирал уволил Деникина, – попробовал примирить всех участник спора, отметивший заслуги главнокомандующего ВСЮР. – Хотя газетчики пишут, будто это не так.
– Адмирал и сам-то, если между нами, непонятно, за кого, – довольно громко заметил предыдущий оратор.
– Как же «единая и неделимая»? – спросил молчавший доселе пятый гуляка.
– Все теперь за «единую и неделимую», а что с формой правления? Республика, прости Господи? Конституционная монархия? Самодержавие? – твердый врангелевец рубил рукой воздух. – Мы так и не услышали мнение нашего Верховного правителя!
– Не хочет предрешать выбор народа, – прокомментировал примиренец.
– Какого народа, Полянский? Где вы его видели во всей красе? В феврале семнадцатого? При «красном терроре»?
Страсти закипали не на шутку. Шампанское ударило в голову спорщикам.
– Нет согласия, – тихо сказала Ольга. – Что же дальше будет?
Ушаков пожал плечами.
– Решение за Учредительным собранием. Путь сомнительный, я понимаю, но другого у нас всё равно нет.
– Врангель, кстати, завтра прибывает в Москву из Казани.
– Правда?
– Я думала, вы в курсе. Вы же служите в Военном министерстве, не я.
– Расскажите мне лучше о себе, – уклонился от скользкой темы штабс-капитан. – Давно из Ярославля?
Ольга внимательно посмотрела на него своими голубыми глазами.
– Не была там с июля восемнадцатого и, наверное, не буду.
– Почему?
– Вы знаете подробности нашего восстания против красных21?
– До нас тогда доходили не все новости, но я знаю, что было очень много жертв.
Контрразведчик уже пожалел, что задал такой вопрос.
– Они бомбили город с аэропланов, засыпали его снарядами. Они перебили всех, кто сдался. Моего Ярославля больше нет.
– Ольга, простите меня ради Бога…
– Ничего. Да, я была там, спаслась чудом. Потом пробралась на юг, к Деникину. Вот эти тыловые крысы рассуждают о красном терроре, а они знают, что это? Людей уничтожали по «классовому признаку», как выражались товарищи комиссары. Моего отца, Дмитрия Ильича Вяземцева, почетного гражданина Ярославля, расстреляли прямо во дворе ЧК. Мама умерла тотчас, когда ей сообщили.
Ушакову сделалось не по себе от ее безжизненного голоса.
– Я зря спросил. Сочувствую вам.
– А где ваши родители, что с ними?
– Эвакуировались из Самары перед тем, как мы оставили город, и …не вернулись до сих пор.
– Жена?
– Нет, отец и мать. Папа преподавал в гимназии – явно «буржуазная интеллигенция».
Вечер в «Эрмитаже», намечавшийся как романтический, превращался в сеанс тягостных воспоминаний.
– Только монархия, господа, спасет Россию!
– Кого же вы видите на престоле? Романовых осталось мало.