– Мне трудно сделать законченный вывод, но ясно, что Николай Петрович вел какую-то свою, совершенно секретную операцию, не вводя в курс других офицеров отдела, – подбирая слова, сказал Ушаков. – Более того, мне до сих пор непонятна ее цель. Вскрыть связи Петерса и компании? Но зачем такая конспирация в нашем кругу? Предполагал, что у красных может быть своя агентура в контрразведке?
– Свой штат Зыков формирует очень тщательно. С его опытом и скрупулезностью он вряд ли пропустил бы человека от большевиков, – заметил Бабушкин.
– Тогда я пас.
– А вы посмотрите шире, – предложил генерал. – Представьте, например, что ваш шеф не спешил арестовывать всю эту братию по другой причине.
Ушаков почувствовал неприятный холодок вдоль позвоночника.
– Что за причина такая?
– Группе Камо давали возможность совершить покушение.
– Давали?
– Я не случайно использую множественное число. Вспомните-ка, с чего всё начиналось для вас, – Бабушкин в своей излюбленной манере сощурил один глаз. – Например, совместное совещание наше.
–Тайная монархическая организация? Она действительно существует?
– Допустите, что да, и в этой истории появится логика.
Рана под повязкой заныла сильнее.
– Заговорщики, если они есть, хотели чужими руками избавиться от адмирала?
– От премьера тоже, – напомнил генерал.
– Но кто планировался взамен правителя? Неужели великий князь? Или Врангель?
Бабушкин пожал плечами.
– Может быть, и Врангель, если Николай Николаевич, к примеру, отказался бы от такой чести. Или великому князю предложили бы регентство, а Петру Николаевичу – премьерство. Там же, на Всероссийском совещании, и вручили бы полномочия. До Учредительного собрания временно, а дальше видно было бы.
– Вы в это верите? Вернее, так: вы можете это доказать? – помолчав, спросил Ушаков.
– Пока не могу, но сегодня полковник Зыков временно отстранен от исполнения служебных обязанностей, – сообщил генерал. – До окончания расследования попытки теракта. У «товарища» Камо найдены документы на бланках Военного министерства, все как на подбор с настоящими печатями и подписью министра.
– Как, и генерал Дитерихс тоже…
– Сомневаюсь. Михаил Константинович, безусловно, верен присяге, – возразил Василий Александрович. – А вот Зыков имел доступ к таким бумагам.
– Боже мой, если вы правы, это дикая авантюра, совершенно в каком-то балканском или турецком стиле, – Ушаков тихо застонал.
– Болит? – Бабушкин показал рукой на ногу под одеялом.
– Подумать только, если бы мы опоздали хоть на минуту…
– Ничего особенного не случилось бы, – невозмутимо сказал генерал-майор.