— Вам следует привести себя в порядок перед ужином с его величеством, — ровно проговорила девушка.
Вроде и вежливо, но все равно показалось, что прислуживать мне, безродной нэри, ей в тягость.
— Я и так в полном порядке.
Она скосила на меня взгляд и чуть слышно хмыкнула:
— Такова традиция.
Нет, я, конечно, понимаю, что я не графиня и не маркиза, но будь я на ее месте, вела бы себя с гостьей короля более почтительно.
И вообще, что она подразумевает под «привести в порядок»? Надушить и выкупать? Зачем, если мы собираемся просто есть? А если его снежность решил уподобиться своему брату и полакомиться, как говорится, свежим при дворе «мясом», то останется голодным! И с парой-тройкой шишек, которые ему с радостью обеспечит моя солнечная сила.
Я приостановилась, словно маленький упрямый мул, не желающий идти в гору.
— Незачем заставлять его величество ждать.
— Но…
— Уже поздно, а значит, правитель голоден.
И я, кстати, тоже.
Не сдержавшись, девица фыркнула, но спорить не стала. Повела меня коридорами и залами, мрачная роскошь которых одновременно и поражала, и угнетала. Наш дом в Борге был очень уютным. После появления в жизни отца Стеллы уюта в нем стало меньше (где могла мачеха заменила мебель на вычурную и безвкусную, повесила дурацкие бархатные шторы и свои не менее дурацкие портреты), но тем не менее он не перестал быть нашим домом. Домом, пронизанным маминым светом, который даже после ее ухода освещал каждую комнату.
В нашем доме была душа, а здесь… Роскошь и красота, безликая и такая холодная.
Недаром это была цитадель Снежных, непобедимых воинов и истребителей монстров.
По дороге в столовую нам попалось не так уж много придворных, но те, что попались, провожали меня долгими, бесцеремонными взглядами. И шепотками. Смотрят так, словно я гротхэн, обряженный в шелка и кружева, да еще в чепчике и с торчащими из-под него буклями.
На этой мысли я запнулась, ощутив чей-то пристальный, ввинчивающийся в меня арбалетным болтом взгляд. Обернувшись, увидела белокурую нэри в роскошном парчовом наряде. Она стояла у окна в компании двух нордов и смотрела на меня.
— Кто это? — спросила, не сумев держаться.
Придворная дама была прекрасна, но от гримасы злости, застывшей у нее на лице, хотелось поежиться.
— Нэри Хелена, маркиза Ланге.
— Красивая…
Льдина.
— Фаворитка его величества, — не преминула уточнить служанка.
Тогда понятно, отчего меня сейчас распинают взглядом.
Подойти, что ли, и успокоить, что между мной и Снежным нет и ничего быть не может? Поцелуй на руинах не в счет. Я о нем уже даже не помню.