– Я выпущу их, – проговорила она чуть слышно. – Им пора отдохнуть.
Наблюдая за тем, как рой насекомых перебрался на потолок, растворившись в сплошном ковре ярких точек, преподаватель не успел заметить, как его спутница бесшумно ушла вглубь длинных палат, туда, где вдоль стен на одинаковом отдалении друг от друга высились каменные пьедесталы, на которых стояли женские бюсты, высеченные из песчаника.
– Это все правительницы Третьего Бархана, – негромко пояснила Лантея, обернувшись.
Профессор медленно направился вдоль рядов скульптур, изучая лица матриархов. Одни были величественными и надменными, это читалось в сжатых губах, вздернутых бровях и прямом взгляде, другие же казались отрешенными, задумчивыми и даже немного печальными, а третьи и вовсе словно легко улыбались, приподняв уголки губ и лукаво прищурив глаза. В конце зала на центральном постаменте высился бюст матери Лантеи. Аш сразу ее узнал. Скульптору мастерски удалось передать весь характер этой женщины через холодный камень: высокий лоб, тонкие линии бровей, которые будто вот-вот сурово сдвинутся, бескровные губы, словно навсегда позабывшие об улыбке. Эта скульптура дышала сдержанностью и непоколебимостью. И изображенная женщина не имела ни капли общего с Лантеей.
– Иногда мне кажется, что Эван’Лин ошиблась, и я должна была родиться в обычной семье, – тихо проговорила девушка, молча стоявшая по левую руку от преподавателя все это время и также изучавшая бюст. – Взгляни. Вот как выглядит настоящая хетай-ра из рода правительниц. Величественно. Непреклонно. Ее хочется боготворить и бояться. Чем все вокруг и занимаются…
Ашарху лишь оставалось кивнуть в знак понимания. Он завороженно любовался этой скульптурой.
– Наверное, я даже рада, что являюсь лишь младшей дочерью и, скорее всего, не займу трон, – немного подумав, добавила Лантея. – Мне бы никогда не удалось достичь такого же уровня. Достаточно просто посмотреть сейчас на старания Мерионы, которая из кожи вон лезет, лишь бы соответствовать матери хоть немного. И это выглядит просто смешно.
– Ты недолюбливаешь сестру? – заметил Аш, поворачиваясь к своей спутнице.
– Может быть, я ревную, что матриарх постоянно с ней носится, как с великой ценностью. А может быть, я просто плохая сестра, которая считает, что Мериону разбаловали вниманием, и ни к чему хорошему это не привело. Трудно сказать.
– Но трон займет именно она. Женщина избалованная и умеющая лишь подражать матери, по твоим же собственным словам. Что в этом хорошего будет для Бархана? – задался вопросом профессор, кашлянув в кулак и прочистив горло.