Однако каким-либо серьёзным способом реагировать на вступление России в Антанту всё же казалось канцлеру Бюлову необходимым. И повод для этого вскоре представился.
5 октября 1908 г. австрийское правительство объявило об аннексии Боснии и Герцеговины, и с тех пор в Вене с беспокойством следили за ростом недовольства и раздражения в России по поводу этого акта Австрии. Эренталь, австрийский министр иностранных дел, и сам Франц-Иосиф не переставали всё настойчивее просить Вильгельма и Бюлова о решительном выступлении, которое заставило бы, наконец, Николая II объявить о признании Россией этого свершившегося факта. Только такое признание, по мнению австрийской дипломатии, положило бы предел волнению в Сербии и окончательно закрепило бы за Габсбургской державой эту аннексию. В ноябре и декабре 1908 г. и в начале 1909 г. и Извольский и сам царь говорили неоднократно с германским послом в Петербурге Пурталесом и не скрывали, что резко отрицательно относятся к аннексии Боснии?
и Герцеговины. Извольский с ударением и не раз во время этих очень долгих и неприятных бесед указывал Пурталесу, что у России есть союзники: если Германия будет так горячо поддерживать Австрию, то это только заставит Россию самым тесным образом сблизиться с Англией и ещё больше укрепить уже заключённое с англичанами соглашение. Пурталес настаивал, что отказ России признать аннексию создаёт безвыходный тупик; если же Германии грозят окружением, то она этого не боится и сумеет вовремя разбить смыкающееся вокруг неё кольцо.
Волнение начинало охватывать Париж и Лондон. Ни Франция, ни Англия, ни сама Россия воевать в тот момент вовсе не собирались, но и идти на признание аннексии Извольский не хотел, утверждая, что Эренталь его обманул и лжёт, когда ссылается на будто бы данное Извольским предварительное согласие. Бюлов решил использовать этот кризис, чтобы нанести удар Антанте. Он надеялся, как он писал германскому послу в Вене Чиршки, что Франция откажет России в поддержке "и этим самым окончательно сломает окружившее нас кольцо".
При столь благоприятных для Германии условиях канцлер Бюлов дал знать Петербургу, что Германия настаивает на скорейшем разрешении вопроса и что она до конца поддержат Австрию в деле Боснии и Герцеговины.
17 марта 1909 г. Николай II созвал экстренное совещание министров с участием начальника штаба и представителей генералитета. Решено было, что даже в случае войны Австрии с Сербией из-за аннексии Россия в войне участия не примет. Это решение было сообщено Австрии через посла Берхтольда и Германии через посла Пурталеса. 21 марта, желая довершить дипломатическую победу, Бюлов приказал Пурталесу предложить Извольскому формально и без оговорок признать аннексию: "Мы ожидаем точного ответа: да или нет". На другой день, 23 марта 1909 г., от имени царя Извольский ответил согласием. Угроза на этот раз подействовала.