– Да, сэр, – тут же ответил «офицер по связям с «Чёрной дырой», – за пять лет моей работы в этом качестве, не было ни одного плохого прецедента. Смотреть чёрные могут на меня по-разному, но не более того. Причём этот ярлык признаётся по всей территории «дикой зоны», а не только в «Чёрной дыре».
– Ну вот, – продолжил Шмидт, – нюанс тут в чём? «Дикой» зоне тоже нужно есть и пить, а они сами ничего не производят, и ничего у тех же крестьян не покупают. За небольшим исключением торговой площади, у Ромарио. А у Мугабе и того нет. К нему просто ни один нормальный купец, который в своём уме, не приедет. А где взять продовольствие? Только у нас, у американцев. Больше никто не сможет их обеспечить в том ассортименте, а главное, в том объёме, который нужен. Иначе – голод, и тогда уже никакой Мугабе у власти не удержится. Будет бунт, как вы русские говорите, «бессмысленный и беспощадный». Поэтому та же «Чёрная дыра» в определённой степени зависит от нас и, при необходимости, немного прислушивается к нашему мнению. Конечно, напрямую влиять на действия «диких» мы не можем, этой клоакой руководить могут только такие отщепенцы как Мугабе и ему подобные, но свои «пять копеек» иной раз вставить имеем право. Вот Чарльз и попробовал эти «пять копеек» озвучить.
– Итак, – продолжил Шмидт, после того как все расселись и нам принесли чай, – Чарльз, будь добр, расскажи всё, что ты узнал по интересующей нас тематике, и какие предложения были сформированы по итогам твоего взаимодействия с той стороной.
– Хорошо, – кивнул головой Чарльз, – дело обстоит так: когда я встретился с Мугабе, тот занимался подготовкой группы головорезов, которых он был намерен использовать для физического уничтожения Макса и Цезаря.
– Но ведь это запрещено законом рыбаков? – удивился и возмутился я.
– «Положили» они на этот закон, Макс, – усмехнулся Чарльз, – это «Чёрная дыра», а не Немецкая слобода. Этим головорезам всё равно, что делать: убивать или только покалечить. Найдут, сделают своё дело и – на «лёжку» в трущобы чёрного гетто, да так, что толком никто и знать не будет где они. Рыбаки, даже если сунуться в эту клоаку, найти их, по крайней мере сразу, не смогут. А заниматься долгим расследованием им не надо. В общем, «концы в воду» и «дело в шляпе». Всё.
Отпив чаю, чтобы промочить горло, Чарльз продолжил:
– Ну так вот, повторюсь, Мугабе собирал банду отбросов, чтобы совершить «акт возмездия», как он в своей чёрной «отмороженной» башке это понимает.
– Он тебе сам про такое сказал? – тут же уточнил Шмидт.
– Нет, конечно, кто же про такие дела будет рассказывать, да ещё чужим? Но у меня есть свои источники информации в «Чёрной дыре», с которыми я предварительно встретился и поинтересовался, какие «ветра дуют» на этой территории, и какие последние новости и сплетни ходят по ней. Так что к Мугабе я пришёл, имея представление, что «сидит» в его дурной голове, и что ему будет интересно. В общем, поведал, что искомое лицо он не найдёт ни в Вороньей слободке, ни в Немецкой слободе, потому что это лицо, как и принадлежащая ему собака, находятся в Американской оккупационной зоне под покровительством весьма уважаемого человека. И если ему, Мугабе, что-то надо, то он может прямо об этом сказать. Короче, дал ему понять, что любые самостоятельные действия приведут либо к нулевому результату, либо он навлечёт на свою бедовую голову слишком большие проблемы, причём не только для своей головы, но и для своей задницы. Похоже, Мугабе меня понял, так как задумался, после чего сделал предложение.