Его размышления прервал звук приближающейся каталки. Вскоре из отделения операционной вывезли спящую Кристину. Она была под капельницей, одета в больничную сорочку, а голова вместе с глазами была перевязана белым бинтом. Девочка была еще под наркозом и никак не отреагировала, когда Наталья Ивановна взяла ее за руку. Следом вышла бригада, оперировавшая Кристину. Самыми последними шли оба Бойля. Сын, по всей видимости, контролировавший ход нейронной части и отец, выполнявший основную часть. Оба остановились перед учительницей и репортером.
– Все прошло замечательно, – начал Эдвард, – операция прошла штатно никаких неожиданностей и сюрпризов.
– Остаётся надеяться на лучшее, – подхватил Роберт с теплой улыбкой. Алексей почему-то подумал о том, что должно быть в медицинских университетах преподают специальный курс постоперационной улыбки. Что-то было утешающее и ободряющее в этой улыбке. Она, как бы сама говорила за доктора, выполнившего операцию: мол, все в порядке, волноваться не из-за чего. Улыбается такой доктор после операции и говорит, что все хорошо, а ты ему беспрекословно веришь.
– Как долго она будет без сознания? – Поинтересовалась Наталья Ивановна.
– От анестезии она отойдет довольно скоро, но мы дали ей снотворное, так что она, скорее всего, проспит до следующего утра, – ответил старший Бойль. – Первое время она пробудет в отделении интенсивной терапии, а после мы переведем её в палату, и вы сможете быть с ней постоянно.
Затем оба Бойля попрощались и покинули зал ожидания. Алексей посмотрел на Наталью Ивановну, еле сдерживавшую слезы, и попытался приободрить ее.
– Ну, все самое страшное позади. Кристина жива и нормально перенесла операцию, а остальное приложится. – Он постарался сказать это, как можно бодрее, но увидел на лице учительницы лишь натянутую улыбку.
Они вместе отправились к лифту. Каждый вышел на своем этаже. День для всех на том и завершился. Без сил оба рухнули на свои кровати.
Глава 14
Холод. Кристина всем телом ощущала жуткий холод. Девочке хотелось залезть под одеяло, укрыться им с головой и, наконец, согреться, но холод не давал даже пошевелиться. Он проникал во все поры, во все клеточки ее тела, сковывая его все сильнее. Невозможно было даже сделать вдох – настолько одеревенели все ее мышцы. Какая-то неведомая сила заставляла двигаться ее грудную клетку. Вдох, выдох. Раз за разом. Кристина, казалось, не принимала никакого участия в акте дыхания.
Ещё девочке было очень страшно. Причем, было не понятно, что сильнее сковывает тело – страх или холод. Страшно было именно от того, что собственное тело её не слушалось. Очень не хватало воздуха и хотелось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы напиться им, насладиться каждой его молекулой. Но глубоко вдохнуть не получалось и приходилось довольствоваться тем, что было. Вдох, выдох, вдох, выдох.