Перед самым входом он вдруг сделал остановку и кинул взгляд в правую сторону, где росла высокая раскидистая фига. Кто посадил это дерево, Сасон доподлинно не знал. Оно росло еще при его деде, прославившимся особенною любовью к сочным и спелым смоквам. Когда наш священник поселился в лесу, дерево было почти засохшим с грязно-желтыми тонкими листья, свисавшими с таких же тонких бледных ветвей бесполезными потрепанными лоскутами.
Сасону стало почему-то жаль фигу, и он стал ее выхаживать. Ежедневно священник поливал больное дерево студеною водою и подпитывал птичьим пометом. Он не знал точно, могут ли эти самые средства оживить смоковницу. Единственное, что подталкивало его на все эти действия была слепая и почти детская вера, которой он был обучен с детства. И может быть именно благодаря этой вере, простой, а потому и бесконечно-мудрой в своей простоте, смоковница в скором времени ожила, покрылась новыми листьями, а через несколько месяцев, почти прямо на Пасху начала плодоносить.
Всякий раз, бросая взор на ее широкую изумрудную крону, укрывающую под своими влажными сочными сводами белоснежное тело храма, Сасон чувствовал себя по-настоящему счастливым и довольным. У него был дом с любимою женою, выращенное дерево, а теперь еще и сыновья. Оставалось только вновь обрести родину, но об этом пока бедный священник думал с большой осторожностью и опаской.
Отворив покосившуюся деревянную дверь, Сасон шагнул в крошечный притвор, где когда-то велась торговля церковной утварью.
Сейчас маленький киоск, занимающий почти треть помещения, принимал лишь неугомонный ветер, прорывавшийся иногда сквозь толстые щели полуразрушенных стен. Когда Сасон стоял в алтаре, который был отгорожен от средней части церкви небольшим иконостасом с двумя маленькими рядами образов, сердце его всегда наполнялось трепетным праведным страхом. Поэтому священник так любил быть на службах. Ведь здесь, стоя один на один перед престолом Божиим, где высилось небольшое деревянное Распятие, он понимал, что все их с женою лишения, трудности, а порой и мучения, лишь малая часть того, что претерпел этот прибитый к кресту Великий Мученик.
Сегодня же Сасон решил не проходить в алтарь, а прочитать молитву прямо посреди храма, возле амвона, куда всегда с такой радостью заступала его любящая слово душа. Изъяв из складок ветхого подрясника старый потрепанный домашний молитвослов, он не спеша пропел начальные молитвы и приступил к Богородичному акафисту, которым он сопровождал любое свое дело, пусть даже и не требующее особенных трудов. Дойдя до второго икоса, Сасон медленно наложил на себя крест и также медленно пропел, обратившись глазами к образу Иверской иконы Пречистой Девы, украшавшему левую сторону царских врат: