Зрение фокусируется.
Нет, это не курочки. Это люди в масках.
Слышится голос доктора Шехтмана. Кажется, он доволен мной. Выходит, и я могу быть источником позитива?
Интересно, будут ли эти люди расспрашивать, что я видела за чертой? О всяких там туннелях? О встречах с умершими. Никого я там не видела. Курицы не в счёт.
Их лица скрыты под масками. Но я различаю их по глазам. У Бориса Львовича они цвета зрелых желудей, у Мити — как озёрная вода в пасмурный день.
Теперь в их курлыканье различаются слова. А вот со смыслом… Наверное, медицинские термины.
Доктор Шехтман хлопает по Митиному плечу и уходит. А Митя склоняется надо мной:
— Привет, Мирра! — Моё имя он произносит с осторожностью, словно боится навредить.
В ответ пытаюсь разомкнуть губы и вылепить ими хоть словечко. Видя тщетность моих усилий, Митя достаёт что-то белое и проводит по моему рту. Влага проникает на язык. Как вкусно!
— Мы думали, что ты уже навострила лыжи.
— К-к-у-уд…? — из горла вырывается звук, похожий на воронье карканье. Но похоже, что оно приводит Митю в полный восторг: блаженная улыбка расплывается по его лицу.
— В лучший мир, — поясняет он. И тут же поправляется:- Но ведь тебе и здесь должно быть неплохо. Или я не прав?
Чтобы не огорчать его, я протяжно мычу. Это должно означать согласие. Но сомнения не оставляют меня.
Глава 23
Понедельник — день тяжёлый
Нет, не в правилах Тамары Аркадьевны было полагаться на чьё-то мнение. Требовалось документальное подтверждение наличия у Кузюткиной банковского счёта. А для этого, в свою очередь, необходимо было обоснование нарушение тайны вклада. Иными словами, Тамаре Аркадьевне предстояла бумажная рутина.
Понедельник, как известно, день тяжёлый. Особенно, если накануне — празднование бумажной свадьбы. На торжестве в узком семейном кругу поднимался тост и за профессиональные успехи доктора Хошабо, в числе которых выведение из комы последней тяжёлой пациентки. Здесь то ли на Митеньку сошло вдохновение, то ли алкоголь так подействовал, но остаток вечера, к досаде новобрачной, прошёл под знаком Мирры.
С неё же, вернее с её покойной бабки, начался и первый рабочий день недели у капитана Затопец. А поскольку никому не доставляет радости признание своих ошибок, к обеду Тамара Аркадьевна чувствовала себя как выжатый лимон. Да и ноги её, закинутые одна на другую (здесь супруг-доктор крайне неодобрительно покачал бы своей мощной головой кентавра) отяжелели и отекли без движения. В общем, Тамара Аркадьевна решила совершить небольшую вылазку. Ей всегда хорошо думалось во время ходьбы.