— Не в этом дело, — процедил Еретик.
— Я люблю Асмодея, но не хочу. И не смогу с ним спать. Я хочу Ницшеанца, но любовь с ним невозможна.
— Ты мне противна, Ким, — холодно сказал Евгений, глядя ей в глаза.
Та отвела взгляд и промолчала. Затем оба легли спать.
Проснулась Ким от чьих-то холодных прикосновений. Медленно открыла глаза. Перед ней в воздухе качалось лицо старухи с крючковатым ведьминским носом. Существо пророкотало:
— Бойся Саббата и призраков.
Затем зашлось в издевательском хохоте.
Ким закрыла глаза и перевернулась на другой бок. Времена, когда она боялась каждого шороха, прошли. Впрочем, через минуту девушка подскочила на кровати и позвонила Заратустре:
— Я поняла, где клад. Сейчас же собирайся в лес.
— Для начала доброе утро. А на работу тебе не надо?
— Надо, но Цеська меня прикроет. Скажу, что зуб разболелся. Это срочно! Обязательно возьми металлоискатель.
— Ким — ты не девушка, а божье наказанье, — проворчал Асмодей. — Ладно, через час я за тобой заеду.
Он не обманул. Едва Ким запихала в себя омлет и переоделась в камуфляжный костюм цвета хаки, Заратустра уже сигналил ей.
Фаерщица плюхнулась на переднее сидение:
— Поехали, скорее.
— Нет, сначала изложи, в чем дело. Почему ты так подорвалась, и в какой лес мы едем.
— В заповедный лес поутри. Мы должны взойти на Двойные горы.
— Ты белены объелась? Или обкурилась? А может, асбеста надышалась от горящих поев? — Брови Асмодея поползли вверх.
— Я догадываюсь, где находится клад. Призрак неслучайно показал мне могилу защитников усадьбы. Это была подсказка! Он хотел, чтобы я начала копать и узнала историю целиком. О том, что был еще и расстрел. Враги Ницшеанца дорого заплатили за варварство и мародерство. Ты знаешь, что в старину колдуны на клад ставили сторожить мертвеца? И часто — своего злейшего врага? Того, кто разрушил самое дорогое?
— Мой прадед не был колдуном, — Заратустра не на шутку обиделся. — Он изучал философию и искал смысл жизни.
— И все же нам необходимо посетить могилы погибших революционеров. Я не прошу тебя раскапывать, но давай хотя бы пройдемся с металлоискателем. Может, Ницшеанец опять выйдет со мной на связь.
— Но там же поутри, — простонал фаерщик.
— Мы вывернем одежду наизнанку и пойдем по лесу с чистыми намерениями. Ведь тобой движет желание узнать историю своих предков и найти фамильное достояние, а вовсе не корысть?
— Как же ты мне надоела. Бог знает, до чего ты додумаешься в следующий раз. Но теперь я не успокоюсь, пока не проверю эту версию.
Уже через час быстрым шагом фаерщики вошли в заповедный лес поутри, а вернее на его границу с миром людей. Они поразились потусторонней тишине. Не пели птицы, не шумел и ветер с шорохами прошлогодних листьев. Ребята не слышали даже топотка мелких животных, привычного для Заповедных лесов. Сумеречное и очень грустное место.