Я тоже должна была связать свою жизнь с ареной. Но, кажется, на мне природа отдохнула, хоть и занималась в цирковой школе до тринадцати лет. Вот откуда я умею крутить пои и веера. Мышечная память — это вам не хухры-мухры.
— Расскажи об отце, — попросил Заратустра. — Он тоже факир?
Ким вздрогнула:
— Не хочу говорить о нем.
— Ты должна, — жестко сказал фаерщик. — Я хочу знать всю правду.
— А если я не скажу? — прошептала девушка.
— Тогда ты уйдешь. Я предупреждал.
— Нет! Не мучай ее, — воскликнул Чайна, протянув руки к Ким.
Та отшатнулась:
— Хорошо, слушайте. Мой отец сел в тюрьму… уже пятнадцать лет как. Родственники рассказывали, что за убийство и разбой. Но недавно бабушка обмолвилась, что он был террористом и пытался взорвать церковь с серебряными куполами. Отец стремился уничтожить светлые зоны. Давно это было. Скорее всего, он уже не в нашем мире.
Повисла тишина.
Затем Асмодей мягко сказал:
— Прости, девочка. Вижу, как тебе больно вспоминать прошлое. Но это необходимо. Иногда жизнь — это и есть боль. А ты производишь впечатление мертвеца.
Ким вздохнула, чувствуя жар, разливающийся по телу.
— Знаю, что мертвец и отмороженная. Но вы хотели услышать мою историю. Так слушайте.
— Не поверите, у меня было вполне нормальное детство. Чай, тебя так интересовали мои волосы… Так вот, до тринадцати лет, они были до пояса. Я училась неплохо — цирковая школа приучает к дисциплине. Имела много друзей в классе. А отец меня по-своему любил, даже баловал. И он не был злым или жестоким человеком, только очень задумчивым. Часто рассказывал сказки о каком-то замке в Тибете, где каждый находит свое счастье.
У Асмодея пересохло в горле:
— Расскажи эту сказку нам.
— Я ее не помню, — растерялась Ким. — Столько лет прошло.
— Ты должна ее вспомнить, — твердо сказал Заратустра. — Остальное сейчас не так интересно. Поговорим об этом позже.
— Но… я не могу.
— Тогда мы расширим твое сознание. Чайна, у меня есть очень старый пуэр. Завари его так, как надо.
— Ты с ума сошел? Никто не знает, как чай на нее подействует. Это непредсказуемо. Я в этом не участвую, — развел руками фаерщик. — И ты не спросил Ким, хочет ли она вспомнить.
— Я хочу, — заверила девушка.
— Все под контролем, — улыбнулся Асмодей, но улыбка вышла неуверенной.
Чайна пожал плечами и приготовил чай — не меньше ста граммов и настаивал двадцать минут до иссиня-черного цвета. Асмодей сам протянул чашку Ким и напутствовал:
— Пей не спеша, дыши после каждого глотка и не бойся.
Внезапно Чайна рассмеялся:
— Мой уважаемый Заратустра, у тебя сейчас такой вид, будто ты встанешь перед ней на колени. Это китайская традиция — подать чашку, стоя на коленях. Вот что значит — научный интерес.