— Дело не в деньгах. Я совет хочу от великого перса.
— О том, как найти свой Шаолинь?
— Нет… Я давно не верю в эти сказки. Но иногда я не знаю, как мне жить дальше. Я боюсь, что погибну, и никто не вспомнит, что землю топтал. У тебя бывает такое?
— Наверное, нет. Я всегда была слишком озабочена практическими вещами — как заработать денег и вылечить Еретика. Затем встретила Ницшеанца и… тем более стало не до философских исканий. Сначала тряслась от ужаса, а теперь даже рада, что очнулась от многолетнего сна.
— Подержишь куб?
— Что это? — руки Ким гладили отполированную поверхность?
— Прообраз древней святыни — Каабы, храма огня. Это поможет призвать Заратустру и услышать его тихий голос.
— Ни за что! — Ким отпрянула. — Я же не участвую в обрядах.
Асмодей хмыкнул:
— Трусиха… Но покрутить стаффы тебя не затруднит?
Ким кивнула и неохотно зажгла огонь. Вяло сделала несколько движений.
Фаерщик что-то бормотал себе под нос и крутил в руках куб.
Ким закружилась на месте, вдруг почувствовав вибрацию на кончиках пальцев. Ее тело было похоже на натянутую тетиву… А затем вдруг отказалось повиноваться. Ким рухнула на колени.
В нее будто бы вселилась потусторонняя сущность, стерев прежнюю личность.
— Калбым Янгын Йари. Огонь в моем сердце. Пусть он сожжет меня, если я не достоин знать правду, — нараспев произнесла фаерщица.
— Зороастра ждем, огненная постель уже готова, а жена стоит и смеется, — вторил ей Асмодей. — Взываем к стихии астрального мира. Приди к нам, Зороастр, из рек и озер, из пещер и пустынь, из морей и холмов. Наш дорогой перс с лукавыми… А-а-а, Ким! Черт бы тебя побрал!
Фаерщик отскочил от своей помощницы и швырнул деревянный куб в огонь. Ким больше не было. Перед ним стоял невысокий мужик в хламиде с черной окладистой бородой.
— Постель готова, а стол накрыт? — его голос звучал как будто бы из телефонной трубки во время междугороднего разговора.
— Твою ж мать… Где Ким?
— А вот здесь, — Заратустра, если это был он, показал на свой живот. — Я ее съел, ведь ты же мне не накрыл стол, мальчишка!
Асмодей смотрел в огонь, не в силах выдержать взгляд древнего божества.
— Ты — не Заратустра. Кто угодно, но не Учитель. Ты — зло.
— Ах ты, непочтительный мальчишка, — в голосе существа не было ненависти, лишь издевка. — По-твоему, я не владею огнем?
В этот момент мужик выплюнул изо рта целый столб огня. Асмодею опалило волосы, брови и ресницы.
Запинаясь от ужаса, он пробормотал защитное заклинание.
— И это все? Да вы с этой дурочкой хоть поняли, кого призвали? — мужик засмеялся, показывая маленькие огоньки на передних зубах. — Заратустра говорит далеко не с каждым мальчишкой, возомнившим себя волшебником. Ему не нужны заклинания на ломаном турецком, которые ты прошепелявил на границе с владениями поутри. Он говорит с теми, кто ищет Шаолинь! Долбанный Шаолинь, в который ты боишься поверить, чтобы не разочароваться, чтобы не плакать от боли… И чем ты лучше своей недотроги?