Дальше мы ехали молча до самого города. Грен правил, гелла Изера о чем-то размышляла, а я тихо бесилась. Очень хотелось избавиться от всех проблем разом, уволив экономку и ее ненаглядного сыночка.
Но я не могла не признать, это было бы неразумно. Я ни шиша не понимаю в ведении такого большого хозяйства и заплюхаюсь через пару дней. Не знаюаю, как попаданки в книжках так ловко управляют огромными поместьями, не имея ни грамма опыта? Или это просто фантазии, не имеющие под собой никаких оснований, или я какая-то неправильная. Но скорее всего первое.
Даже на одном предприятии из одного отдела в другой переходишь и первое время как кутенок тыкаешься. А тут целое имение… Врут книжки, невозможно за несколько дней разобраться в реалиях нового мира так, чтобы справиться без посторонней помощи. Я уже два дня в новом мире, и ничего о нем не знаю. Хотя бы выяснила, что зима может быть без снега. И это хорошо.
Сегодня в городе меня уже не встречали криками мелкие беспризорники. И с одной стороны я вздохнула с облегчением, а с другой… заволновалась. Вдруг с ними что-то случилось? Проклятая память тела, с тоской вздохнула, я в прошлом этих чертовых детей даже не замечала, и меня это не трогало. А сейчас я из-за этого нервничаю.
— На рынок? — повернулся к гелле Изере Грен.
— Да, — кивнула она сыночку, — на рынок. К восточному краю. Там ближе всего к текстилю.
Грен взмахнул вожжами и двуколка покатилась по мощеным улицам городка, гремя колесами. Никакие рессоры не спасали от неровностей булыжной мостовой, нас трясло так, что я сжала зубы, опасаясь прикусить себе язык, и вцепилась в края коляски руками и уперлась в дно ногами, чтобы не выпасть на ходу.
Когда мы, наконец-то доехали до места, я сползла на землю. Коленки тряслись от перенапряжения, мозги в голове перемешались в кашу, и к тому же меня тошнило. Больше никогда не поеду на рынок после сытного обеда.
Рынок меня поразил. Подспудно я ожидала увидеть здесь подобие стихийных рынков девяностых: картонка на земле, товар на картонке, а сам продавец рядом на ящике из-под овощей сидит. Но все оказалось гораздо цивилизованней.
Деревянные торговые прилавки с крышей, разделенные между продавцами тонкими перегородками. Больше всего это было похоже на ряд деревянных киосков. И даже козырек, который ночью выполнял роль ставни, закрывающей переднюю часть торгового прилавка, был поднят над узкими проходами.
Но было и отличие, каждая торговка, а женщин среди продавцов было большинство, громко кричала, зазывая народ. Они старались переорать друг друга, создавая настоящую какофонию таких громких звуков, что мы с геллой Изерой не слышали друг друга.