Аня совершенно точно слышит. Думал, увижу на ее лице нечто вроде неприязни из-за такого определения «подруги», однако… Вместо этого в ее глазах загорается какая-то ясность. Будто она понимает нечто, доступное только ей.
Хочу знать.
Но в ухо продолжает изливаться сестра, напоминая мне обо всех нежелательных последствиях. А Анюта тем временем прячет взгляд.
— Совсем больной?! Или мозги после комы сварились к чертям?! Зачем тебе это?! Мало она тебя развела? Решил еще раз удачу попытать с этим лохотроном?!
И это она еще не знает, что Аня беременна. Я строго-настрого запретил Вите и Валере об этом распространяться.
Неосознанно поднимаю руку и прихватываю острый подбородок, вынуждая девочку поднять на меня взгляд.
— Она ведь теперь еще и бабок с тебя поимеет! Ты только подумай! Все официально! Захочет развестись и…
— У нас брачный договор, — прерываю я Ларису, мазнув пальцем по припухшим губкам. — Так что тут вариант «поиметь» достается только мне.
Аня облизывает губы, нарочно задевая мой палец. По телу прокатывается волна вожделения.
— Да она ведь дрянь последняя, Глеб! — не унимается сестра, растеряв все аргументы и оценив мой непоколебимый тон.
— Знаю, — хриплю в ответ, не в силах оторвать взгляд от смыкающихся на моем пальце губ.
Но как же я эту дрянь хочу…
— Лар, ты бы организовала мне вечеринку в честь остепенения. А со своей дрянью я как-нибудь сам разберусь.
Аня лукаво улыбается, глядя мне прямо в глаза, и игриво прикусывает мой палец зубками.
В голове не укладывается… Слишком непосредственная. И взгляд слишком открытый. Для шпионки. Мерещится, будто она действительно рада быть рядом со мной. Вьется, как кошка. И это желание… ЕЕ желание, что, похоже, сродни моему. Я его всем телом ощущаю. В воздухе буквально фонит ее феромонами.
Она так натурально хочет меня… Разве реакцию тела возможно подделать? Ладно слова. Все лгут. Ладно эмоции. Немало искусных актеров на своем веку повидал, чтобы вестись. Но почему-то именно отклик ее тела сеет во мне зерно сомнения. Не могу так просто отбросить весь имеющийся у меня на нее компромат. Но что, если тут нет каких-то крайностей?
Предала? Допустим. Но, может, вовсе не по своей воле?
Неожиданная и обнадеживающая догадка вынуждает меня отдернуть грубую руку от нежного рта. Сбрасываю звонок сестры, не желая больше слушать ее излияния, и, убрав телефон в карман брюк, отшатываюсь от Ани.
Может, на бабки попала? Или ей угрожали? Крысам нет оправдания, но если бы она рассказала, я бы попытался… понять.
Пальцы снова почему-то дрожат, пока я безуспешно пытаюсь застегнуть чертову рубашку. В поле моего зрения попадает белоснежный подол платья, и я уже знаю, зачем она подошла. А потому бессильно опускаю руки.