Бекетов
Прорвался целиком. На всю длину вогнал!
Блять…
И мыслей разумных нет.
Только тело трясётся, и конец дёргается, пульсирует, жаждет двигаться дальше.
Теснота Мари вокруг моего ствола — это нечто запредельное. Горячая, влажная и узкая-узкая, сжавшаяся от финального толчка.
Её громкий вскрик был заглушён моим поцелуем.
В момент икс Мари клацнула по моему языку зубами.
И теперь я осторожно двигаю им, чтобы понять: не лишился ли я языка одновременно с тем, как Анна-Мария лишилась девственности.
Уф… Кажется, мой язык на месте.
Хвала всем богам…
Неужели с минетом придётся переждать? Я уже разогнался попробовать сладкую девочку и в ротик, и в попку…
Но теперь понимаю, что нужно притормозить.
Иначе можно без причиндалов остаться. Откусит и не заметит, неопытная моя.
Эх… Всему учить придётся.
Мысленно сам себе снимаю баллы за то, что связался с этой проблемной мелкой девчонкой.
Но внутри расползается приятное, жаркое марево. Такого я ещё никогда не испытывал.
И вроде до того, чтобы кончить ещё пиздец как далеко, но мне уже охереть как приятно…
— Ты как?
Глажу пальцами раскрасневшееся личико Марианны, снимая пальцами слезинки, выступившие в уголках глаз. Старался, как мог, растягивал девочку, но всё равно ей было неприятно.
Я бы не хотел причинять ей боли. Хочется поскорее стереть это из памяти отзывчивой крошки, и я сейчас рад тому, насколько она впечатлительная и переменчивая. Марианна хорошее запоминает гораздо глубже, чем плохое, и я собираюсь сделать ей настолько приятно, насколько это возможно.
Утопить в ласке, подарить наслаждение — острое, яркое, запоминающееся, очень взрослое.
Теперь моя девочка перестала быть невинной и мне не терпится показать ей приятную сторону взрослых отношений.
— Тебе больно?
— Чуточку. Скорее дискомфорт.
— Это пройдёт. Скоро…
Этот крошечный миг боли был необходим, без него было совсем никак. Я же не монах и не могу долго сдерживать свои желания в отношении Марианны, итак держался до последнего.
Дальше — только сойти с ума.
— Теперь ты совсем взрослая, Проблема.
— Я… Я… Всё, да?
Задыхаюсь от смеха, колющего лёгкие, и дебильного умиления непосредственностью Марианны.
Может быть, другой бы сказал, что она порет стопроцентную чушь, но мне эта чушь странно нравится. В моей жизни было слишком мало чуши, легкомысленности и доверия без оглядки — такого, каким меня щедро одаривает Марианна, сама того не подозревая.
— Всё? Нет, Проблема. Я только лишил тебя девственности. Но ещё не трахнул. Ты должна кончить…
— А ты?!
— Я не альтруист и тоже хочу кончить.