Мистер Макинтош достал из кармана скрепку и попытался открыть единственный замок, защищавший шкатулку. Эта задача оказалась гораздо проще предыдущей, когда пришлось двигать кресло.
Он нетерпеливо поднял крышку, чтобы скорее узнать…
Ничего интересного там не было.
Всего лишь старые детские фотографии первого зама, да газетные вырезки о нем же.
Мистер Макинтош уже собирался захлопнуть крышку, но взгляд его, помимо воли, зацепился за одну из фотографий. Она состояла из множества кусочков, скрепленных в определенной последовательности скотчем и складывавшихся в единое изображение. В нескольких местах этих кусочков не хватало, а вместо них в качестве заплаток была использована простая белая бумага, где аккуратные записи миссис Макинтош компенсировали отсутствие изображений: «Тут висит полка с книгами», «Тут стоит бабушкина ваза» и т.п.
Мистер Макинтош долго разглядывал эту фотографию.
На ней был изображен он сам, лет на двадцать или даже двадцать пять моложе, и малыш Элрой, который тогда еще даже не начал ходить в школу. На снимке мистер Макинтош показывал сыну только-только полученное Специальное Инъекционное Разрешение, устанавливавшее для Элроя престижную и невероятно желанную специальность сверщика инъекций в Администрации. Фотография была вся мятая, в швах, и блестела от скотча, но он увидел все, что там изображено, до мельчайших подробностей. Он вычерпнул их из своей памяти, и теперь они предстали перед ним так ясно, как будто это было только вчера. Фотография воскресила воспоминания. Ему даже показалось на несколько мгновений, что он снова молод — в эти секунды он жил ожиданием, что темная гостиная вот-вот озарится светом от открытой двери и туда вбежит его сын — такой же точно, как на фотографии — растрепанный и счастливый.
На блеклой фотографии, конечно, было не видно, но мистер Макинтош помнил, как светилось лицо его сына в тот момент и все те дни. Эта фотография как будто вобрала в себя все лучшее, что было в жизни мистера Макинтоша. Отец и его благодарный, счастливый, любящий сын.
И это правильно и закономерно, ведь он всегда заботливо думал о судьбе сына, еще задолго до его появления на свет. Мистеру Макинтошу всегда хотелось, чтобы его будущий ребенок получил работу в Администрации, тесно связанную именно с инъекциями, потому как не было отрасли перспективнее. Об этом говорил тот факт, что в подавляющем большинстве случаев будущие президенты и их заместители начинали свой путь в отделах планирования. Ллойд с юных лет много и упорно работал, чтобы увеличить уровень своих доходов и добиться расположения милашки Лэйси — инъекционного аналитика по специальности. Она просто обязана была стать его женой, это он знал — рано или поздно он будет соответствовать всем финансовым требованиям ее семьи. Его старания, что закономерно и естественно, будут в конце концов вознаграждены. Так и получилось, но на это ушло немало месяцев и даже не год и не два. Затем уже они вместе строили свое будущее. Им удалось купить дорогой дом в самом богатом районе Тчельпьорьи, который заметно повышал шансы мистера Макинтоша на получение престижной специальности для своего наследника. И все же, мистер Макинтош волновался до самого конца, хотя и старался не признаваться в этом Лэйси. Она была большая хохотушка, почти ничего не воспринимала всерьез и иногда даже упрекала его в том, что он придает инъекциям слишком уж большое значение.