Так вот, это потом уже мне вспомнилось… — мистер Дчжонс ненадолго остановился, чтобы перевести дух, — точнее, сам бы я точно не вспомнил… но как-то раз я встретился с отцом Элроя. Вы тогда только-только начали дружить. Я думал, что вижу его в первый раз, но он мне намекнул на события из прошлого, и я вспомнил. Оказывается, мы встречались раньше. Я-то никогда не запоминал, но для очень многих эти наши минутные встречи были событиями, которые остались у них в памяти очень надолго. И отец Элроя — живое подтверждение.
Была у меня такая забава, когда я еще не стал главным держателем акций, но уже занимал положение, числился как «папенькин сыночек» и был известен практически всем, — заходить в наш центральный офис — в какой-нибудь отдел, где возились с самыми мелкими делами, типа потребительских кредитов. Я помню, как заходил к своим работникам, садился и слушал. Все эти просители меня практически всегда узнавали — либо краснели, либо бледнели, а меня это все забавляло, и я был главным вершителем их судеб — в те минуты, так я мнил. Ни о какой справедливости, конечно, не было и речи. Все зависело от моего настроения и симпатий, ничем не подкрепленных. Мне нравилось с ними играть — иногда я брал самоуверенный тон, иногда доверительный, иногда наоборот жесткий… как-то раз я попал на мистера Макинтоша — мне тогда было лет девятнадцать, он был года на два младше, наверно. Судя по всему, ему уже отказали, но он продолжал стоять в приемной. И тут — как раз он я появляюсь, важный такой! Я не помню точно, как именно я себя повел, но, зная себя в те годы, могу предположить.
Судя по намеку и догадкам, которые он у меня порождает, я решил взять тон доверительный и сыграть в спасителя. Я, вероятно, напредлагал ему поделиться со мной своей проблемой. Обнадежил его. Вроде бы, если только это действительно был он и я его ни с кем не путаю, он хотел какой-то хороший дом в элитном районе, но ему не хватало средств, и девушка, руки которой он тогда добивался, могла вот-вот от него упорхнуть. Мне все это казалось крайне забавным. У меня к тому времени уже была невеста — и мне никогда не приходилось рассматривать серьезную конкуренцию со стороны других кавалеров — так что я совершенно не понимал, да в принципе и до сих пор не понимаю, что он мог чувствовать. Я быстро пресек свой дружественный тон, когда история стала мне надоедать, и, конечно, не дал ему никаких особых условий для кредита. В итоге, как я догадываюсь, он своей цели добился, но ему пришлось ждать все это время в неизвестности — я не знаю, сколько времени, судя по его намеку уже потом, как минимум несколько лет… и, честно говоря, я теперь совсем не рад, что стал тогда препятствием в том числе. Я не говорю, что просто обязан был предоставить ему особые условия для кредита, я не знаю даже сейчас, было бы это правильно или нет, но я в любом случае не имел права так хамски вести себя с ним. Я все время ставил себя выше других, выше тех просителей уж точно, я четко давал им понять, каким я вижу их «настоящее» место, — одним словом, я был самым настоящим хамом... И я понимаю, почему родители Элроя спустя много лет все так же не хотели иметь с нами никаких дел… Все те люди казались мне просто людьми — как будто из ниоткуда, еще и безденежными, но сейчас я понимаю, что они не появлялись там просто, чтобы повеселить меня, а потом так же легко пропасть, когда выйдут из банка… Они продолжали жить, и их проблемы продолжали оставаться при них. Да ну что там, теперь я тоже на их месте, и каждый может оказаться, и вижу, что по деньгам не судят о способностях… но тогда я думал по-другому.