Ложусь рядом и притягиваю к себе подрагивающее тело. Такая холодная. А у меня будто костёр в душе разгорается. Не тот согревающий, который возникает обычно, когда она рядом. Нет. Нечто куда более зловещее. Он будто испепеляет меня изнутри.
Сколько же времени мы потеряли по моей глупости? И сколько ещё предстоит пережить, чтобы она наконец смогла довериться мне. Не только во сне.
— Тише-тише, — глажу ее волосы. — Кажется, я стал твоим кошмаром. А говоришь — игра…
Ее носик утыкается в мою шею. Влажные от слез губы, обжигают кожу короткими поцелуями.
— Костя.
— Да. Я тут.
— Я так скучала, Кость, — давясь от слез, бормочет она в полудреме.
— И я. Очень скучал, моя девочка.
— Кость… — ей будто просто нравится произносить мое имя.
— М, — отзываюсь я, целуя ее в макушку.
— Я тебя люблю.
Сердце пропускает пару ударов, чтобы вновь возобновить свой ход, и начать предательски барабанить в ушах. Огонь в душе перестаёт быть болезненным, вновь становясь ласково-согревающим.
Приподнимаю голову от подушки, пытаясь понять, не послышалось ли мне. Вглядываюсь в лицо: глаза закрыты, дыхание размеренное, слёзы больше не льются. Уже спит? Как она может спать в такой момент?!
Хотя закрадывается у меня подозрение, что на утро она даже и не вспомнит об этом. А жаль…
— И я тебя люблю. Родная моя, — затягиваюсь ее привычным цитрусовым ароматом, таким родным, что начинает щипать глаза. — Больше жизни.
Горячо. В груди горит. А из горла вырывается обжигающее дыхание. Постель кажется ледяной.
Не разлепляя глаз, потому что яркий свет раздражает даже через опущенные веки, поворачиваюсь в надежде нащупать тот островок тепла, который дарил комфорт всю ночь.
Но никого нет.
Конечно. Мне это все приснилось. Я один.
Чувствую, как болезненное дыхание начинает учащаться.
Они привиделись мне. Не желаю просыпаться в мир, где их нет…
— Мам, ну надо папу поцеловать! — вдруг врывается тонкий голосок в мой сон.
Да. Да, пожалуйста. Заберите меня к себе. В свой сладкий сон. Мои родные. Не хочу без вас…
— Не буди его, Мандаринка. Папа приболел, пусть поспит. Пойдём скорее. А-то в сад опоздаем.
Лерочка. Любимая моя…
— Мам, ну ты ведь меня целуешь, когда я болею, чтобы я выздоровела поскорее! Не можем же мы папу вот так бросить! — возмущается малышка.
Она покорила мое сердце вслед за своей прекрасной мамочкой. Моя спасительница…
— Ладно, только быстро, — бормочет Лера. — И аккуратно. Не разбуди.
— Хорошо! — голосок приближается.
Чувствую на своём лице маленькие прохладные ладошки. Они гладят мою бороду.
— Не болей, пап, — губки касаются кончика моего носа.