Мой мужчина. Неужели это может быть правдой?
Ещё пару дней назад, я думала, что ни за что не подпущу его. Старые раны не позволяли. Но я не смогла устоять. Не могу без него.
Договорилась сама с собой, что вся боль, которую я пережила, не имеет к нему никакого отношения. То был другой Костя. А этот поклялся, что изменился. Что больше не сделает мне больно.
И мне хочется ему верить. Во-первых, потому что противиться ему я просто физически не могу. Во-вторых, потому что он действительно словно другой человек. И внешне и внутренне.
Считанные дни, что мы успели провести вместе, пока он болел, показали это весьма наглядно. Он стал довольно категоричным, зрелым, серьёзным, но при этом стал чаще улыбаться, — говорит благодаря нам.
И это не единственные изменения.
Седина на висках. Густая борода. Да и эта гора мышц — все не могу привыкнуть. Раньше его можно было назвать скорее жилистым, а сейчас…
Невольно упираю взгляд в смуглую спину, где под кожей перекатываются мышцы. Костя продолжает ковыряться в кладовке, похоже, не намереваясь одеваться. А у меня из-за него мурашки по затылку бегают.
— Ты нормально себя чувствуешь? — бормочу я, завороженно наблюдая за его атлетичным телом. — Уверен, что пора к работе возвращаться?
— Малышка, надо разобраться с некоторыми вопросами… О, нашёл! — Костя выныривает из чулана, вооружившись отверткой и коробкой саморезов.
Невольно закусываю губу, когда он поворачивается ко мне своим могучим торсом.
— М, зайка, если ты будешь так смотреть, то мы точно опоздаем, — усмехается Костя, вынуждая меня краснеть.
Подходит вплотную, заставляя меня пятиться. Упираюсь лопатками в стену. Дыхание учащается. Каждый раз, когда он так близко.
Не могу оторвать взгляда от его губ.
— Настолько не хочешь ехать в универ? — хрипит он, и тянется к моим губам.
— Пап, ну ты ещё не оделся?! — между нами втискивается возмущённый ребёнок.
Костя отстраняется под ее натиском и поднимает бандитку на руки.
— Простите, моя принцесса! Сейчас шпингалет прибью и пойдём.
Любуюсь этими двумя. А на душе кошки скребут. Я так и не призналась Косте, что Ксюша его дочь. Как-то и разговор не заходил. И вроде без того он в ней души не чает. И… это моя страховка.
Если он снова решит играть — мы уйдём. И у него не останется повода меня останавливать.
Это раздражающее ощущение чего-то нехорошего, никак не хочет отпускать. Душу словно в центрифугу засунули. И я не могу понять причины этого.
Хотя… есть догадки.
Дело в том, что у нас с Костей остался нерешённый вопрос. Ответ на который я знать не хотела. Вернее, хотела, но боялась получить.