— Ну а как же! — восклицает Татьяна Петровна. — Семью ж молодую кормить надо.
— Скажешь тоже, — отмахивается отец. — Соня сама на подработках перебивается. Лишь бы не слушать твое ежедневное ворчание, что даже замуж вышла, а все на шее у тебя сидит. А от Гены ни копейки…
— Так он же наверно копит! — не уступает мать. — Чтобы семью свою жильем обеспечить. Да и кредиты у него…
Семья.
Почему-то в сложившемся контексте меня коробит от этого слова.
Я бы мог дать все что ей необходимо, и даже больше, по щелчку пальцев!
Хм. А ведь и правда… И если уж не любовь. То по крайней мере прощение я в силах заслужить, если постараюсь.
— Федор Михалыч, — обращаюсь к отцу Сони, зная, то, что я собрался предложить она точно оценит, — раз уж вы уже все равно выбрались в Москву, давайте-ка сердечко ваше проверим?
Вижу, как серые глазки загораются надеждой. Ну наконец-то хоть эта ненависть притупилась.
Должно быть несколько меркантильно с моей стороны пытаться таким образом купить прощение, но мне это просто необходимо.
Да и, признаться, мне и правда импонирует этот мужичок. А особенно то, что он вроде как за Соню.
— Ой, как же мне с зятьями везет! — всплескивает руками будущая теща, складывая ладони перед грудью. — Вы ж наш благодетель!
— Не нужно, сынок, — отмахивается отец. — Как говорится, кому сколько отмеряно… Я век хороший пожил. Вот если хочешь дело доброе сделать, ты лучше Сонечку проверь в ваших клиниках. Чтобы внука она мне здорового родила. А-то уже рожать скоро. А она раза три всего-то у врача бывала за всю беременность.
— Папа, — стыдливо одергивает отца Соня.
Киваю, чувствуя облегчение от того, что мне хоть немного удалось сбить ее воинственный настрой:
— И Сонечку проверим. И вас заодно.
— Не траться лишнее, — не уступает Федор Михалыч. — Нынче медицина — удовольствие не из дешевых.
Лина хихикает, явно не разделяя взглядов отца:
— Пап, ну это для тебя целое состояние, а для Ромы-то — пустяк. Кстати, отличная идея! Оно бы тогда и маме не помешало обследование какое. И правда уж, раз приехали…
— Ты сначала сама заработай на этот пустяк, а потом предлагай, — осаживает ее отец. — Скора ты чужими деньгами распоряжаться.
— Федя, Федя, — с некой укоризной одергивает мужа за локоть Татьяна Петровна. — Что-то ты разошелся. Веди нас, Галюсь, в комнату. Отцу просто отдохнуть надо.
Мне неловко. И за себя. И за Галю. И за то, что старик явно из гордых, — сам мою помощь принять отказывается. Но за дочку просит. А я и благодарен ему, что он сам попросил. Предложи это я — она ведь тоже откажется.
Буквально по глазам вижу, когда мы остаемся наедине посреди холла, что кроме помощи отцу она от меня больше ничегошеньки принимать не намерена.