Тот отцепил от пояса суму и принялся выкладывать перед собой инструмент своего ремесла: он извлек мерило, с тонко вырезанными делениями, угломер с подвижной стрелкой, конструкцию из двух стержней, необходимую для вычерчивания окружностей и некоторые другие вещи, о назначении и свойствах которых Жрец не имел представления.
А потом Учитель склонился над символом-именем и стал попеременно использовать свой инструментарий, как и Жрец во время написания, он не торопился и очень часто поднимал глаза, чтобы посмотреть на открытую страницу Заповедной Книги…
***
Как и всегда в моменты глубочайшего раздумья, Король опёрся руками на перила открытого балкона. Камень успел просохнуть, но в этот раз уже не обжигал ладони Короля как в тот день, когда он наблюдал за поднимающимся к пещере Жрецом. Вновь обретённое на небе светило разгоняло последние остатки чёрных туч, оттесняя их к горизонту. От дождя осталась только свежая прохлада.
– Если это был не гнев, то что тогда? – Коронованная голова обернулась к застывшим у неё за спиной мужчинам. – Что заставило его устроить этот дождь и все последовавшие за ним разрушения?
Вернувшиеся из пещеры явно имели сложившееся мнение на этот счёт, они переглянулись, и заговорил Жрец, сжимающий неизбывный посох.
– Это была обида… – Он умолк, потому что даже ему эта версия не представлялась серьёзной. Жрецу ещё надлежало как следует обдумать увиденное, взглянув на него с новой открывшейся ему стороны.
– Обида? – Изумился Король. Его эмоции вполне можно было понять, да и кто вообще мог ожидать столь неожиданной реакции от уснувших богов.
– Если позволите, – вступил в беседу Учитель, чья борода ещё не успела как следует просохнуть, – то я возьму на себя роль рассказчика в этом вопросе. – Возражений со стороны Короля не последовало, а потому он продолжил. Следует особо отметить, что Учитель не испытывал абсолютно никаких затруднений, словно не отчитывался перед Королём, а проводил занятие в собственном классе. – Как я и предполагал, всё возникшее недоразумение заключалось в сущей мелочи и содержалось в тех самых символах, на которые меня тянуло взглянуть. Признаюсь, смысла их я так и не понял, но, возможно, подобная слепота в моём случае выступила положительной стороной, ибо, не отвлекаясь на содержание имён-символов, я был целиком сосредоточен на их написании, а конкретнее на формах.
Король терпеливо его выслушивал, пока совершенно не представляя, каким образом связана божественная обида с рассказом Учителя.
– Единственное, что я мог, это попросту сравнить изображение в Заповедной Книге с теми линиями, что нанёс на пол пещеры Жрец. – Учитель похлопал рукой по висящей на поясе суме с инструментарием. – Каждый символ я соизмерял с рисунком, каждый изгиб я измерял угломером и, в конце концов, отыскал одно место, где черта божественного имени отклонялась от назначенного ей места. На считанные градусы, но этого было вполне достаточно, чтобы исказить имя пробуждаемого.