Сорок лет – слишком мимолётный срок для отдыхающих богов, Жрец не собирался беспокоить того, кого однажды уже пробуждал, а поэтому он остановился на ином имени. Его тонкие, стариковские пальцы пробежались по сомкнутым страницам, остановились на нужной, и он распахнул Книгу. Испещренные знаками страницы взглянули в его душу древней мудростью, а он тем временем приступил к подготовке.
В специальной нише хранилась обёрнутая в промасленную бумагу бедренная кость его предшественника. Жрец почтительно протянул к ней руку, а затем взял прозрачную склянку, заполненную вязкой субстанцией. Среди надписей, размещённых на полу пещеры, он нашёл свою собственную и разложил необходимые инструменты прямо под ней.
Отложив посох и разместив бедренную кость справа от себя, он зажал склянку одной рукой и принялся вытаскивать из неё крышку. Как только крышка отошла, пещеру заполнили запахи, столь привычные для Храма и любимые заснувшими богами. Жрецу был известен рецепт приготовления той вязкой субстанции, что заполняла склянку. Выбирая путь служения, каждый обязан был изготовить смесь для написания божественных имён. Основу составлял декокт свящённого дерева Пха, экстракт которого обязательно содержался во всех свечах, что чадили под крышей Храма. К нему примешивался мёд горных пчёл – излюбленный напиток уставших богов, а так же некоторые эманации, о происхождении которых обычный люд даже не смел догадываться.
Убедившись в том, что ему прекрасно видна страница раскрытой Книги, Жрец обмакнул заточенный конец бедренной кости в чернила и принялся с особым тщанием выводить причудливые символы, в начертании которых скрывались божественные слоги. Способные на выдумку и питающие слабость к красоте боги запечатлели в словах свои лучезарные лики, сделали их олицетворением собственных деяний. Простые фигуры, в которые они облачили свои мысли: квадраты, круги, спирали, скрывали в себе не столь портреты, сколько настоящие, пышущие жизнью сказания, открывающиеся тем, кто знал, под какими углами надобно смотреть на изображённые символы.
Жрец погружал кончик кости в склянку, а затем в полном соответствии с Книгой переносил изгибы линий на ровный пол пещеры. Несмотря на прохладу каменистых стен, он весь взмок от пота, а кисть его подрагивала, но он был не в праве прерывать свой ответственный труд.
Ему было неведомо, какой путь успело совершить солнце, вся его жизнь сосредоточилась на небольшом участке пола, на котором поочерёдно вырастали всё новые и новые символы, витиевато переходящие друг в друга. Фигуры скрещивались, квадраты непостижимым образом вытягивались в эллипсы, изломы углов щерились гранями, а древесный запах наравне с медовым напрочь пропитал его складчатую мантию.