– Друг-телевизионщик – счастье в семье! – Саша улыбнулся, снимая пиджак. Даже в тени становилось жарко.
– Параллельно меня еще, как вы знаете, меня взяли в отдел. Забавно получилось. Только пустили в массовую разработку аРибор, только сформировали отдел, и меня сразу туда позвали.
– Ничего удивительного. Не зря ты учился на инженера. – Ваня подал голос, пока снимал свитер и аккуратно выверенными движениями складывал рядом с собой.
– Радиотехника. – Гоша любил уточнять этот момент, чтобы придать лишний раз значимость своему направлению. Последние годы его нельзя было назвать популярным, да и ранее, честно говоря, тоже.
– Да, радиотехника. А потом по профессии еще отработал. Уволился сам, без скандалов, характеристика по тебе положительная была. Почему тебя взяли в структуру – возможно, хотели еще показать, что человек с темной прошлой жизнью, но хорошей настоящей имеет право на достойную должность. Это им выгодно транслировать, в этом и смысл. Только сколько ты им там в не проверял и не тестировал аРиборы, платить больше они не стали. Подумай о переходе ко мне, я поговорю, место в «Заслоне» для тебя найдется. Сколько лет они уже спокойно существуют, еще мои родители в юности проходили там практику. И к проверкам на модуляциях они спокойно относятся – им важно личное общение, по старинке собеседование ведут. – Гоша кивнул и продолжил:
– Я подумаю. Сам об этом задумываюсь. Как бы там ни было, благодаря работе в отделе мы съехались через полгода со Светой, денег хватило даже на путешествия, правда, по стране, но все же. Потом познакомил ее с семьей. Она им, в целом, понравилась, только Катя к ней прохладно почему-то отнеслась, и родители не до конца поняли ее увлечения Персонализацией и вегетарианством. Кто бы знал, что через полтора года это ее и погубит. – Гоша достал свой телефон, перевернул его и посмотрел на наклейку Персонализации на чехле. Она поблескивала белизной и не сулила своим видом ничего плохого. Обманчивая обложка технологий.
Персонализация предполагалась изначально как облегченный способ общения в социальных сетях. Чтобы взаимно подписаться, достаточно было соприкоснуться наклейками друг друга, поставить кому-то лайк – прикоснуться пальцем. Потом ввели дополнение лайка по сетчатке глаза для тех, кто был брезглив и не хотел трогать чужие наклейки. В любом случае, задумка была не плохой, она даже решала важный, по мнению Гоши, вопрос одиночества в сети – теперь для раскрутки при желании тебе предстояло контактировать с живыми людьми, а не только просить и молить на прямых эфирах и в историях. Социум оживился, загудел, Персонализацию быстро подхватили, настолько быстро, что никто не сомневался – массовая истерия с ней продержится не дольше нескольких месяцев. Но этот спрут внезапно начал щупальцами обхватывать разумы и укореняться в них. И вот уже вышло несколько обновлений Персонализации, под ее эгидой пошатнулась конфиденциальность социальных сетей, которая и так висела на волоске. Иронично, но вопрос защищенности данных постоянно был на повестке дня, вызывал много возмущений и даже идей заговоров, но при этом полноценное пренебрежение им из-за Персонализации было воспринято обществом как закономерная жертва за удобство. Все пароли и данные от разных социальных сетей хранились на общих серверах быстрого доступа, социальные сети ради этого частично или целиком интегрировались в единую экосистему. Пользоваться ими стало значительно проще, но при этом, если тебя касалась культура отмены, то за борт тебя уже выкидывали молниеносно и всем миром. Персонализация в жизнь Гоши вошла благодаря Свете – он долго сопротивлялся, но потом все же купил себе наклейку. Он ей, признаться, особо не пользовался, за исключением коммуникации со Светой. Также Гоша старался, как и раньше, подчищать историю поиска, но самое главное – в социальных сетях не выражать свою позицию ярко. Договариваться о встречах, советовать музыку и фильмы. Не более.