— Эх, Яша, Яша… Что-то не клеится наш разговор. Вишь, штаны обмочил. Совестно, небось. — Сочувственно произнёс Тёма. — Да ладно, я всё понимаю. После встречи со мной у всех исподнее менять приходится. Но ты везунчик. Недосуг возиться с твоей жалкой душонкой. Сегодня. Мне человечек нужен. И мои деньги. Ты вернёшь мне человечка, и мы всё забудем, как будто ничего не было? Да?
— Д-д-д-д-а, в-в-в-ерну. — Кучер затряс головой.
— Вот молодец. На-ка, глотни для поправки здоровья. Да не боись. Легче станет. — Артём поднёс к губам Яшки фляжку с водой, куда заблаговременно был добавлен пакетик морфия. — Стало быть, вернёшь человечка. Это хорошо. Токма, мне он нужен как можно скорее. Сегодня же. Понимаешь?
Яков судорожно кивнул.
— А если Фрол Фомич не захочет его отдать, а? Как думаешь, Яша, если ему денег дать, он его отпустит?
Кучер кивнул, уставившись вдаль невидящими, широко раскрытыми немигающими глазами. Морфий постепенно начинал действовать.
— Вот и славненько… Да? Мы пойдём прямо к реке. Да? Потом вниз по берегу. Да? Придём в город. Да? Зайдём к Фролу Фомичу. Да? Дадим ему сто рублей. Да? Он выпустит моего человечка. Да? Человек принесёт мне денежки. Да? И все довольны и счастливы. Да? Счастливы и довольны. Да? А потом можно свадебку. Да? Я твою барышню трогать не стану. Да? А тебе денежек дам. Да? — Тёма монотонно и ритмично, стараясь попасть в такт дыханию пленника, произносил фразу за фразой. Кучер после каждого "да" качал головой. — И всё у нас хорошо. Да? И потом всё забудем. Да? Идём прямо к реке. Да? Потом вниз по берегу…
Так продолжалось довольно долго, пока Яшка не успокоился. Взор его постепенно мутнел, веки неумолимо тяжелели… В конце концов, он уснул. Тёма разрезал верёвки на ногах зомбированного пленника и обтёр его щегольские усы от остатков мази. Сунув в карман "катеньку", незаметно подрезал верёвку, сковывавшую руки, и тихо как мышь вернулся к повозке. Отвязав жеребца, отъехал в сторону Омки. Добравшись до дальнего колка, откуда ещё можно было вести наблюдение, спешился, привязав вороного, и залёг в кустах.
Достав подзорную трубу, он с некоторым даже исследовательским интересом принялся терпеливо следить за Якубом, попутно пожелав сдохнуть сороке, что стрекотала где-то в ветвях у него над головой. Когда она, привыкнув к присутствию чужака, умолкла, Артём услышал где-то вдалеке голос кукушки. Оснецкий всё ещё не двигался.
«Кукушка-кукушка, сколько мне жить осталось?» — Мысленно задал традиционный вопрос отставной прапорщик, чтобы тоже не прикорнуть на пьянящем свежем воздухе. Кукушка замолкла. «Ну да, конечно. В лесу действиям с отрицательными числами не учат» — усмехнулся он про себя. Артём извлёк из вещмешка грим и зеркало и старательно, насколько было возможно, придал себе сходство с Яшкой. Ведь Омск — город маленький. Таких пролёток как у Яшки — единицы. А обнаруживать себя раньше времени перед городовыми не хотелось.