— Нелюдь он. Бес. — Лях истово перекрестился слева направо и, вытащив из-за ворота нательный крест, поцеловал его. Потом добавил с неожиданной четкостью. — Раз деньги приняли, надо отдать, чего требует. А то беды не миновать. Всем нам…
Околоточного не впечатлили слова Оснецкого, хотя он и видел неподдельный страх и ужас в его побелевших, со сжавшимися в точки зрачками, глазах. А вот деньги произвели на Канищева поистине магическое действие.
— Отдать за уплоченное, говоришь… Можно и выпустить. Токма надо будет проследить, где деньги, и кому они предназначены.
«А там глядишь — моими станут» — мысленно закончил фразу чиновник.
— Ну что, друже. Давай-ка выпустим соколика из клетки. Да только проследим, куда он полетит.
— Я…Я… Я не могу… У меня и сапог нет. — Якуб явно не стремился к новой встрече со своим похитителем.
— Ладно. — С досадой сказал Канищев, выставляя кучера за дверь. — Иди домой. Завтра придёшь. Заявление напишешь о краже извозки и жеребца.
Сам же, проверив, сунул в кобуру револьвер. Шашку вместе с перевязью снял и, положив на стол, оставил в кабинете. Накинул на плечи летнее форменное пальто из серой прорезиненной ткани. Затем, взяв ключи и керосинку у дежурного, спустился в подвал.
— Ну что, одумался? Рассказать мне ничего не хочешь? — Осветив лампой лицо Славки, спросил надзиратель, вынуждая его щуриться от слепяще яркого после долгого пребывания в темном карцере света.
— Мне нечего добавить к уже сказанному. — Твёрдо ответил Хворостинин, прикрыв ладонью глаза.
— А может, денег с тебя кто-то требует? А ты не отдаёшь. Вот и заплатили мужикам за твоё обучение уму-разуму. А? — Почти по-доброму спросил Фрол Фомич. — Так ты скажи. Я меры приму быстро.
— Нет. Ничего такого… — Славка немного опешил от такого поворота. — А с чего вдруг эти вопросы?
— Не твоё собачье дело. — Зло и раздраженно оборвал его полицейский чин. — На выход.
Подведя Славку к выходу, он процедил сквозь зубы:
— Извозчики забрали заявления на тебя. Теперь пшёл вон! — После чего грубо толкнул его сквозь двери на улицу.
Несмотря на осенний, рано темнеющий вечер, Славка болезненно щурил глаза, отвыкшие от солнечного света, спускаясь с крыльца. Синева над головой, щебет птиц, неумолчные звуки улицы. Ветерок, несущий чистый, прохладно-влажный воздух с близкой речки, заставил его поежиться.
— И чтоб я больше тебя не видел! — «ударил» в спину окрик Канищева.
"Что-то странное творится в королевстве Датском". — Подумалось Вяче. — "Ходу отседова. Артём, поди, заждался".
Идти до «номеров» пришлось совсем недалеко, поэтому Славка почти утратил бдительность и не заметил следовавшего на некотором расстоянии позади в сером широком дождевике Фрола Фомича. Дверь в комнату приятелей оказалась закрытой.