На середине рассказа Артем схватил первую попавшуюся пачку, извлек самую настоящую «беломорного» облика папиросу. Звякнул зажигалкой, осторожно затянулся. В воздухе разлилось облако сизого дыма, бьющего в нос крепким табачным ароматом. Действительно, высший сорт.
Следом вскрыли бутылки.
— Ну, с прибытием нас на новое Пэ-эМ-Жэ!
Они чокнулись горлышками и щедро отпили каждый из своей бутылки, разом опустошив их едва ли не на треть.
— А теперь давай поменяемся. Надо же понять, какое лучше.
— Не вопрос.
В итоге пришли к выводу, что хороши оба сорта.
— Славка, давай все же дергать отсюда, тревожно на душе, чесслово.
— Куда дергать? — непонимающе переспросил расслабившийся от выпитого и осознания успешно завершенной миссии Хворостинин.
— На Левый берег. Там сейчас тихо, вроде. Укроемся, бабки пересчитаем, большую часть припрячем. А тут мы уже наследили. Я с покупкой лодки, ты на базаре. Мало ли…
— Отчего бы нет, командуй, братуха. Ты у нас речник или где? Вроде все, что планировали — сделали. Загружаемся и отчаливаем.
Воры, незаметно подобравшись и укрывшись в ивняке метрах в тридцати, некоторое время издали наблюдали за друзьями. Всякий уголовник, как и дикий зверь, обязан хорошо чуять возможную угрозу. А все непонятное — опасно, по крайней мере, до момента, как получит свое разъяснение. Облик, поведение, внешний вид незнакомцев на берегу оставались им не ясны. Это точно были не революционеры, не приказчики, не фартовые, а кто-то…
— Слышь, Гриня, что-то с ними не так… — прошептал Седой своему подручному, — как бы нам в ненужные мутки не встрять… Не спеши, давай еще понаблюдаем.
И только когда воры поняли, что «клиенты» собираются отчаливать, они выбрались из своей «засады» и, сохраняя спокойную уверенность и силу, появились на берегу.
Первым их заметил бдительный Артем.
— Славка, к нам какие-то хмыри идут.
— Где? — Резко обернувшись, только и успел спросить Хворостинин друга.
— Эй, босота, куда наскипидарились? Суши весла! Разговор есть. — Заявил старший из них, с узкими усиками, чернявый крепыш в широкой кепке и кургузом пиджаке. На темном от загара лице то и дело гуляла короткая, как намек, ухмылка. То отражаясь в уголках холодных, равнодушных глаз, то кривя узкие губы, обнажая в оскале крупные, насквозь прокуренные желтые зубы. Из голенища правого сапога выглядывала рукоять ножа, но руки оставались пустыми.
В первый момент Славка, растерявшись, почти впал в оцепенение и, если бы бандиты разом кинулись на них, кто знает, как развивались бы события. Но мгновение оказалось упущено, а правая рука Хворостинина, подчиняясь давно вколоченному рефлексу, словно по своей воле, нырнула в карман бушлата, цапнула холодную рукоять «Маузера» и направила оружие на незваных гостей. Походя скинув предохранитель, левой привычно удерживая затвор, правой толкнул пистоль вперед, досылая патрон в ствол. И сразу обхватил рукоять обоими ладонями, накрывая левой правый кулак и плотно уложив большие пальцы один поверх другого.