— Сейчас бы ушицы, да под водочку. — Мечтательно протянул Славка. — Да вот котелок я не додумался купить.
— Для бывалого отсутствие посуды — вообще не проблема. Смотри и учись. Кашу из топора не обещаю, но кое-что по-солдатски могу. Рыбу-то хоть чистить умеешь?
— Я много чего умею. Или ты думаешь, если я историк и музейщик, так и делать руками ничего не умею? Гуманитарий, одним словом… Вынужден тебя разочаровать. Не скажу, что рыбак, но готовить и чистить приходилось, само собой. А ты, давай, удивляй меня, раз подвязался.
Артём прошёлся вдоль берега и, найдя куски глины, размял их до пластичного состояния, добавив воды. К этому времени Славка новой финкой ловко почистил пару серебристых, жирных по осени лещей и крупного, с хищной клыкастой пастью судака. Артём толстым слоем глины обмазал каждую тушку, затем всё отправилось в угли, запекаться.
— Блин, факир был пьян и фокус не удался. Вяче, соли-то нет. Будем вести здоровый образ жизни.
— Тебе это не грозит. — Хворостинин покосился на папиросу в руке Артёма. — Завтра купим. Пока готовится, давай лучше пересчитаем деньги. А то расплатиться купюрами из пусть и недалекого, но все равно — будущего — лучший способ присесть на нары.
Вытащив первую пачку из своего фирменного ярко синего рюкзака, Вяче принялся объяснять, сразу и показывая на деле:
— Лады, тогда смотри. Берем пачку, вскрываем и раскладываем купюры по датам. Их легко определить — смотри, они крупно напечатаны — не спутаешь. Я потом еще проверю номера и подписи управляющих, чтобы все соответствовало.
Процесс разбора денег оказался крайне увлекательным и занял около двух часов.
Итоги подвел Хворостинин:
— Выходит, всего у нас сто двадцать семь пачек денег. Из них ровно тридцать — пятисотенных, еще сорок — сотенных. Дюжина двадцатипятирублевых. Двадцать пятидесяток, сорок червонцами и остаток — пятерками. Мелочи — трешек и рублей вообще не попало. Общий результат такой — один миллион девятьсот семьдесят две тысячи четыреста рублей, считая уже потраченную мелочь. Сумма не астрономическая, но внушающая наше вам почтение.
Теперь о печальном. Больше трети, точнее, шестьсот десять тысяч — это банкноты, выпущенные в шестнадцатом и семнадцатом годах. Короче, они пока в глухом пролёте. Остается миллион триста шестьдесят две тысячи. И вот эта сумма еще разбивается по годам на такие части: прямо сейчас готовы к использованию дензнаки, напечатанные по 1910 включительно — таких у нас набралось на сто сорок семь тысяч… плюс минус лапоть. К концу одиннадцатого года мы сможем задействовать еще две сотни примерно. В двенадцатом солидный куш — четыреста тысяч. Это приятно. На тринадцатый выпадает триста двадцать, четырнадцатый и пятнадцатый — примерно поровну по полторы сотни. Вот такая арифметика.