— Друг мой, не обманывают ли меня мои глаза?! — искренне радуясь, воскликнул удивлённый покровитель. Он самолично, расправив руки, ступал с тронного помоста к прибывшему фавориту, обхватил любимца за плечи и приподнял, чтобы принять в свои жаркие объятья. — Ну, не томи, как удалось вернуться на землю отцов?! Локсли ли сыграл в этом почётную роль?! Не зря я его послал тебе на выручку?! А-а?! Не зря?! — не унимался воодушевлённый властитель, обманываясь в своих догадках.
— Ваше Величество, смею разочаровать Вас, своим вызволением я до конца своих дней буду обязан этому человеку, Зафару из Аль-Джана! — и он похлопал друга-сарацина по плечу, последний в свою очередь почтенно склонил голову перед сюзереном шотландца. — Где сейчас Морай Локсли, я, к превеликому сожалению, не знаю! — тон Дункана невольно передавал отчаянное состояние фаворита, не смотря на радостные обстоятельства своего возвращения.
— Ну-ну! Локсли или твой друг явился причиной столь радостной яви это всё равно! Ты жив, цел и радуешь мой взор! Это ли не чудо?! Однако вижу тень грусти в твоих глазах! Догадываюсь о причине… Ты был уже в Крейгмилларе, полагаю?
Дункан утвердительно кивнул головой, радуясь, что Вильгельм забыл о своём требовании слышать подробности заокеанских мытарств любимца.
— Что думаешь по этому поводу? — поинтересовался Вильгельм.
— Ваше Величество, прежде чем я дам ответ Вам на этот вопрос, прошу милости Вашей — видеться со своей супругой наедине! — и любимец, понурив взгляд, стал виновато ожидать отповеди монарха. Восстановилась неловкая пауза, Вильгельм эгоистично решался, лишать ли себя ныне удовольствия видеть и слышать воротившегося фаворита.
— Понимаю твою просьбу, хотя немало разочарован ею! После беседы с супругой, сделай милость — объяснись! — и слегка раздосадованный Вильгельм жестом указал своим людям препроводить Дункана Маккоула к королевской темнице.
* * *
Дункан не заметил, как преодолел путь к желанной узнице, мысли его путались, подобранные с тщательностью слова преобретали бессмысленость, когда воображение рисовало нерадужные картины их скорой встречи. Вдруг стало неважным, что будет говорить ОН! Как поведет себя ОНА в этом мрачном и жутком месте при трагических обстоятельствах?! Не сошла ли она ещё с ума от горя в стенах затворной камеры, в ожидании своей участи, одинокая и беззащитная, в чужом и злобном мире?!
Входная дверь темничной комнатки (это была не камера, как ожидал Дункан) распахнулась неожиданно для Джессики. В проёме возникла безошибочно узнаваемая фигура Дункана Маккоула, внушающая