* * *
Полуденный сон, долгожданное омовение подняли Джессики и без того радостное настроение. Как же это прекрасно — любить и быть любимой! Как же отрадно знать, что носишь под сердцем плод своей любви! Сейчас её одурманенный счастьем разум кричит, что это чувство блаженства не увидит никогда конца, что так будет всегда! Разве может быть иначе?! «Я столько пережила в новой жизни! Преодолела столько бедствий! Значит, я одна из любимиц фортуны! И мне уготовано здесь, в Средневековье, лишь счастье! Мы вынесем победу из королевского зала суда! Я верю! Я решила: останусь здесь, с Дунканом! Навсегда!»
— Дункан! Дункан! — неслась коридорами в поисках супруга уверенная в своём решении Джессика. Она нашла его в библиотеке, беседующего с Зафаром и Иэгэном.
— Джессика, что-то стряслось?! — выглянул из дверей библиотеки супруг.
— Да! Я решила: я остаюсь! Мы с малышом остаёмся здесь, в твоём времени!
В эйфории Джессика бросилась в объятья Дункана и стала целовать его подбородок, щетинистое лицо, грудь — в общем всё, к чему могла дотянуться губами, словно хотела так же одурманить и любимого разум.
— Одумайся! Что ты говоришь, милая?!
Дункан крепко прижал её возбуждённую голову к груди, таким образом, пытаясь успокоить и своё гулко бьющееся сердце.
— Я люблю тебя, Дункан Маккоул! Я готова разделить с тобой все горести и несчастия! Но я верю, что нам не придётся их больше переживать! Впереди нас ждёт только счастье! Я знаю! Я чувствую это!
— Дорогая! Любимая! Ты рвешь мне душу! Очнись! — Джессика не ожидала, что её всплеск эмоции вызовет лишь слезы у супруга, беззвучные горестные. — Ты не в своем времени! Здесь, в Средневековье, как ты его называешь, другие законы, другие нравы! Я не смогу защитить тебя от судейской жестокости, королевской воли, даже будучи первым фаворитом, наконец, другом монарха! Мне очень жаль, любимая! Тебе придётся вернуться в свой 21 век! Нам придётся расстаться! Но ты будешь жить! Наш ребенок увидит свет Божий! Иному статься я не допущу! Прости!
— Дункан! — не веря в его слова, пыталась вырваться из его объятий Джессика.
— Ты поймёшь меня… Возможно, не сейчас… а когда будешь прижимать наше дитя к груди в стенах своего ДАЛЁКОГО ДОМА, вызваленная из нашего беспощадного времени.
— Нет! Нет! Нет! — вертела головой Джессика. — Ты не заставишь меня! — слёзы градом брызнули из глаз Джесс. — Нет, Дункан! — уже не так резко, а умоляя, шептала она.
— Я люблю тебя, Джессика Маккоул! И пронесу это чувство всю жизнь! Именно поэтому, слышишь, ты должна поступить так, как я говорю! Будь благоразумной! Ради нашего дитя!