божью» (как повторился монах вслед за кухаркой) состояние леди Равенны. Он был рад и горд узнать эту новость первым. Первенец Дункана!
Это кухарка Слейн проболталась черноризцу о своих догадках по поводу необычного положения леди. Иэгэн предложил свою врачевательную помощь Джесс, дабы облегчить ей возможные страдания в дороге. Она согласилась на них лишь при одном условии, что никто о ее состоянии не узнает, пока она сама не решит, когда о нем поведать. Это был маленький шантаж Паркенс: она видела отеческий трепет чернца и воспользовалась им. Постыдный поступок с ее стороны, ничего не скажешь, но она ведь не знает, что уготовила ей судьба дальше! Сможет ли она выносить этого дитя в таком диком и варварском времени?! Но если ему суждено будет появиться на свет, и она сможет при этом найти путь возвращения домой, то, конечно же, ребенок должен быть с ней! Вдруг Дункан Маккоул умышленно помешает ей в этом или попросту отнимет младенца. Она теперь должна думать не только о себе! И на время забыть о совести…
Лошадь Джесс стала неожиданно прихрамывать. Джессике и так был тяжек этот переезд. Во-первых, он отдалял ее от пропавшей книги заклинаний, во-вторых, пугал неизвестностью, в-третьих, заставил перешагнуть через страх езды верхом, что, конечно же, было не плохо, но опасно для ее будущего малыша.
Джессика не успела сказать о своей проблеме с лошадью никому, потому что вдруг вечернюю тишину нарушил приближающийся топот многочисленных копыт. С каждой секундой все четче слышались с встречной стороны мужские разговоры и ржание взволнованных коней этих неизвестных. Затем факельные огоньки подъезжающих стали выплясывать на фоне тумана все отчётливее и ярче причудливые пируэты, нагоняя волнение на всю кавалькаду Джессики.
Локсли первым забил тревогу и показал жестом своим мужчинам окружить их женскую половину, дабы создать хоть какое-то защитное кольцо для спутниц.
— Накиньте капюшоны дамы! — еле слышно скомандовал друг Дункана. Затем Джессика увидела, как Морай выехал вперед всех, одновременно ловко и быстро поправляя колчан со стрелами и клинок на боку, это же по очередности проделали все остальные мужчины. Только безоружный Иэгэн, казалось, оставался в полном спокойствии, но это была лишь видимость: его губы произносили молитву — по его мнению, самое сильное и действенное оружие всех времен и народов.
Наконец, никем не ожидаемая встречная группа из шести человек, а это были только вооруженные до зубов мужчины, подъехала вплотную к ним. Уж из них никто не выказывал страха, их кони гарцевали, пританцовывая, словно рвались к возможной стычке.