От громкого шлепка я вздрогнула всем телом, попыталась закрыть глаза и отвернуться, но рыцарь схватил меня за волосы и заставил уставиться взглядом в камеру напротив.
Командир рыцарей Сиджар, стоящий позади, наклонился и прорычал в ухо:
— Смотри, беглянка наша. Смотри и наслаждайся зрелищем. А если еще раз отвернешься, то сделаем ему намного больнее, поняла?
Я зло поджала губы и закивала. Открыла глаза и посмотрела на Акселя. Измученного, болезненно-бледного. Он сидел на крепком стуле в просторной камере, на стенах которой нарисовал целый узор из кровавых брызг. Мужчина был голым по пояс и из носа на грудь стекала струйка крови. Рот его был заткнут тряпкой. Предусмотрительность, которую в очередной раз показал Инквизитор, зная, что тот может загадать желание в самый разгар «веселья».
Хриплые вздохи Акселя эхом отскакивали от холодных стен. И пусть больно слушать надрывные стоны, но хотя бы говорили о том, что Аксель еще жив. Не хочу видеть его смерть, но и не хочу смотреть, как страдает. Он этого не заслужил.
Мне снова захотелось закрыть глаза, чтобы не видеть, как его жестоко избивают, но заставила себя смотреть, чтобы ему не сделали еще хуже. Сейчас он потерял сознание, и вскоре на него выльют ледяную воду, чтобы привести в сознание и продолжить экзекуцию.
Антоний стоял чуть в стороне с довольной ухмылкой на губах. Он не принимал во всем этом ужасе участие, но явно испытывал удовольствие, наблюдая со стороны. Время от времени его взгляд возвращался ко мне, словно желал убедиться, что не пропускаю такого зрелища.
Зачем он это делает? Чего хочет добиться? Намекает, что то же самое будет и со мной.
— Предатели в наших рядах нечастое явление, — усмехнулся палач, беря в руки ведро с водой, и вопросительно уставился на повелителя Затмения.
Инквизитор молча кивнул, и палач облил Акселя водой. Мужчина громко вздохнул и, вздрогнув, выпрямился на стуле. Вода разлетелась по всей камере, обрызгав палача. Несколько капель попали на мое платье.
Аксель уставился перед собой невидящим взором. Обезображенное лицо скривилось от боли. Он промычал, попытался освободиться от пут на руках, но даже если освободится, то ничего сделать не сможет против троих рыцарей, не считая Антония.
Палач ходил вокруг него кругами и говорил что-то гадкое. Я специально уносилась мыслями далеко, чтобы не слышать и не видеть, потому что ничего не могла сделать.