— Ну… — спалился! — Я его нашел еще в детстве…
— Ты перестал жить в нашей комнате, как научился ходить. С тех пор ты туда явно не заходил. Когда? — надавил отец.
— Когда еще ползал. — Роберт боялся посмотреть ему в глаза. Это же был секрет… — Маша была слишком глупой и постоянно падала. А эти бабки, приходившие следить, слишком много с ней сюсюкались. Мне было скучно — я исследовал окружение…
Отцу лучше не врать. Получить по заднице довольно просто, да и этот человек легко может узнать правду…
— Ясненько. Долго же ты держался. Ладно, все вопросы оставим на потом. — сдерживая смех, проговорил Алистер. Хорошо что дочка тащит камни, иначе бы взбесилась. Мужчина повернулся к Первому. — А теперь ты. Мне плевать какой там у тебя порядковый номер. Еще раз я увижу, узнаю, или услышу — плевать будь то слухи или нет, что ты обидел моих детей… Сперва я отрежу твои руки. Потом ноги. Жрать ты будешь их, ибо кормить тебя никто не будет. Так что молись, паскудыш, чтобы я ничего не узнал. Ты понял меня?!
Жена, дети — они были его красной линией, которую никому нельзя переступать. И хотя прошли уже долгие семь лет, с тех пор как он в последний раз показывал эту сторону миру, его гнев стал только сильнее. Не зря, когда ему было всего десять лет, его прозвали Живой Смертью.
Алистер действовал в привычной ему манере. После угроз, не дожидаясь реакции “гостя”, он схватил его за шкирку и исчез из дома, оставив собственного сына с открытым ртом переживать ситуацию в сопровождении матери.
После прибытия мужа, Роза полностью перестала переживать. Он был как спасительный талисман для женщины, который в любом случае сможет защитить семью. В этом мире не существовало такой угрозы, от которой нельзя было бы скрыться за спиной Алистера.
— Мама… — неуверенно начал Роб.
Что за хрень вообще произошла? Папка хоть и был иногда страшным, но угрожать человеку путем кормления ему собственного тела — немного через чур, нет? Разве за этим обычно не следовала кровная месть до десятого колена?
— Не переживай — убежденно ответила мать. — Отец во всем разберется. Как ты себя чувствуешь? Где-нибудь болит?
— Не-а. Я же мужчина, почему мне должно быть больно?
На самом деле парню было дико неуютно. Ну как так то? Понятное дело, отец — генный силач, но и Роб не был куском мяса ведь. Если он будет жаловаться на боль, то получается в семье он самый слабый? Ну, технически оно может быть и так, но показывать миру эту свою сторону лучше не стоит.
— Мам, а теперь нам надо будет переезжать, да?
В общем-то, это было логично. Раз семья жила в деревне, значит они скрывались. А если отец “открылся” миру — его обязательно найдут. Роберт видел взгляд “гостя” на меч. Понятно, что этот человек узнал его отца. Теперь лишь вопрос времени, когда к ним заявятся нежеланные личности.