Дрожащей рукой правительница подняла кувшин и, разливая его содержимое, наполнила вином золотой кубок. В мыслях до сих пор витали воспоминания о той воительнице, лишь чудом сумевшей выжить при налёте на лагерь северных плотоядниц. Она помнила её окровавленное, обглоданное лицо. Зиявший белизной череп и постоянно вываливавшийся из глазницы глаз, который женщина ловя грязной рукой то и дело возвращала обратно, нагоняли на Матильду настоящий ужас. Посыльная держалась лишь на дурмантраве, блокирующей боль, и зелье исцеления, неспособном излечить столь сильные раны.
«Зачем я только на это согласилась», — залпом осушив кубок и вновь до краёв того наполнив, графиня от карты региона медленно перекочевала к своему ложе, возвышавшемуся над землёй на добрый метр. До рассвета оставалось меньше пары часов, женщина чувствовала, как накатывает усталость, как глаза под влиянием вина постепенно закрываются. Вот уже больше года правительница не могла уснуть на трезвую. «Зависимость от вина ничем не отличается от той же зависимости от власти или золота…» Толстая задница Матильды со скрипом плюхнулась на кровать, издавшую мерзкий треск. Щелчком пальцев она погасила магические светильники.
Где-то за её шатром бродили воительницы, трепля флаги и знамёна, гулял одинокий северный ветер, шумели ветвями высокие деревья. И средь всего этого, обыденного и житейского, лишь какой-то странный шорох привлёк внимание графини. Не успевшая задремать, вернувшись в положение сидя, она в очередной раз щёлкнула пальцами, желая зажечь свет, но ничего не произошло. Щелчок, за тем ещё один и ещё. «Магический камень, наверное, разрядился», — подумала женщина, вставая из постели и желая лично разобраться с этой проблемой. Всё же она не безрукая и в магии тоже кое-что понимает.
Едва её ноги коснулись земли, как по редким волоскам пробежал холодный и очень пугающий ветерок. Буд-то кто-то, оголив зубы, приготовится напасть на неё из-под кровати. Одёрнув от страха ногу, женщина выругалась: бояться монстров прятавшихся в шкафу, или где-либо ещё в её-то возрасте… Желая прогнать прочь все нетрезвые и глупые старческие мысли, та встала на колено и с лёгкой нервозностью заглянула под кровать.
— Ну разумеется, там никого нет… — Кряхтя и смеясь с себя и старческого бреда, помогая руками поднять тяжеленную тушу, женщина держась за подголовник встала, и вновь взглянув на болтавшийся рядом фонарь, охнула.
Перед ней снова стояла та посыльная. Один глаз, всё так же свисая, болтался на нервных окончания. В подгнившей плоти ползали личинки мух, а сама женщина единственным целым белым оком с призрением глядела на графиню.