— Дым. Зачем дым? — горько спросил дворник.
— Это чтоб видели — что без обману, — сердито ответил Буратино. — Стой прямо, дядя! Стоять можешь? Ну давай — левой ногой шажок… Вот так… Теперь правой ногой шажок… Да не падай, дубина!
Ольга уже подходила к остановке. Я побежал изо всех сил. Шумный, хлещущий дождь облепил меня. Как дракон, вылез из серой пелены неуклюжий трамвай. Двери захлопнулись. Вагон был совершенно пустой. Я взял билет, и он расползся у меня в руках. Я промок насквозь. Я устроился за кассой. Тонко стонали колеса. Ольга сидела впереди. Она знала, что я здесь. Она не обернулась. Трамвай пробирался по новостройкам между унылыми высотными коробками, где в канавах блестела глинистая земля. Редкие машины поднимали коричневые фонтаны брызг.
Антиох ушел вовремя. Два года он жил какой-то придуманной жизнью. Два года прошли без сна и покоя в лихорадочном беге неизвестно куда. Он, наверное, понял, что работает впустую — колотится головой, а стена с каждым ударом все толще и толще. Если бы он не ушел, то просто не знаю — как? Дальше пути не было.
Глина кончилась. Потянулись безнадежные улицы. Здесь был потоп, темное нутро ливня. Крутились водовороты. Сотрясая дома, ревел мятыми трубами водяной орган. Гремело и рушилось. Трамвай, будто корабль, вспучивал перед собой длинные волны. Тополиный пух растворился, с деревьев смыло листья, как старый пепел. Небо, грузное и лохматое, пропитанное горячей водой, навалилось на крыши, струило пасмурную унылость.
В такие дни легко умирать. В бессмысленном грохоте дождя легко переходить из одного призрачного мира в другой.
Показалась площадь, превращенная в озеро. Трамвай, пошатываясь, дополз до нее и замер. Ольга вышла. Мне было еще три остановки. Я тоже вышел. По всей поверхности плыли и лопались пузыри. На тумбе отмокли афиши. Ольга остановилась, поджидая. И я остановился. Трамвай с громким скрежетом потащился дальше. Тогда она повернулась.
— Ты почему здесь?
— Нипочему.
Она поглядела на часы. Дождь обтекал ее. Она не замечала, что — дождь. Прикинула в уме и сказала:
— Все кончилось. Ты, пожалуйста, больше не приходи ко мне.
— Ладно, — сказал я.
Мы стояли посередине площади, и небо отражалось в ней. Мы стояли посередине рыхлого неба.
Ольга кивнула и пошла через площадь. Я пошел в другую сторону. Мне было все равно, куда идти. Мок брошенный автобус. Бронзовый старик сидел в сквере на постаменте. Я поднялся на ажурный мостик. Доски были белые. Облезлые львы держали тросы в зубах. Я щурился, выжимая воду из-под век. Канал внизу распух, как муравейник. Навсегда тонули листья. Я снял пиджак. Он был тяжелый и бесформенный. Горячие струи побежали за шиворот. Я сжимал чугунные перила. Я не знал, что мне делать. Жесткие капли торопливо ощупывали меня.